Замуж за принца любой ценой
Шрифт:
Ночь и они одни.
— Подожди, — говорит он, — не торопись. Так не терпится развязать и освободиться от меня?
— Нет… я… я просто…
— Не ври! — в его голосе злость. — Я же Бреннан! Я вижу все, что ты чувствуешь!
— Я просто волнуюсь…
— Волнуешься?! Почему? Разве что-то не так?
Так хорошо слышна издевка, злой сарказм.
Он пытается обнять ее, но мешают связанные руки. Тогда он дергает со всей силы, срывая, и лента на мгновение врезается в кожу до боли… потом сползает, падает. Освобождая.
Его руки свободны. Еще мгновение, и Адель теперь в его руках — не вырваться. Его пальцы сжимаются на ее талии, притягивая, прижимая к себе со всей силы. Нетерпеливо тискают. Дыхание сбивается. Потом одной рукой он надежно обхватывает, другой — ласкает ее грудь сквозь одежду. Еще немного, и просто сорвет с нее платье.
Хочется заорать.
Хочется ударить его, вырваться.
— Что? — у него глухой и страшный голос, совсем чужой. — Разве я не имею права? Разве ты не поклялась любить меня? Вот и люби! Поцелуй меня! Только не зажмуривайся, смотри мне в глаза! Смотри на меня! Я хочу, чтобы ты видела меня, а не его перед собой!
Это ревность. И ревность сжигает его.
Словно окатывает холодной водой.
Вместо паники вдруг поднимается жалость — у него тоже нет выбора, это не его решение, и сделать ничего нельзя.
Жалость бьет его сильнее любой магии смерти. Разом тушит огонь.
Он отпускает ее, отталкивает. Словно вместо невесты в его руках вдруг оказалась ядовитая змея. Жалость куда страшнее ненависти.
Отталкивает, резко поворачивается к ней спиной и широким шагом идет прочь.
Ссутулившись.
Так, что хочется догнать, попросить прощения… даже обнять…
Но ноги подкашиваются и рыдания вдруг накрывают ее. Все. На сегодня все закончилось. Ничего не будет.
Облегчение и слезы.
И Адель садится… падает в траву и рыдает в голос.
15. Девичья башня
Адель сама не понимала, что привело ее сюда.
Весь день ее тянуло куда-то в замковый сад, к крепостной стене, но она отмахивалась от этого чувства, не понимала. А к вечеру стало совсем невыносимо.
После вчерашнего праздника болела голова и не хотелось никуда идти, Адель почти все время провела в кровати, приходя в себя. Но потом сопротивляться стало невозможно.
К высокой башне над обрывом.
Девичья башня — самая высокая в замке.
По узкой лестнице в боковой стене… Адель ведь и не знала, что тут есть лестница, что нужно заглянуть за кусты шиповника. Интуиция? Моров ведет судьба? В обход стражи. На самый верх.
Ступени высокие и узкие, пока поднимешься на самый верх — начинают болеть ноги. Зато вид такой, что кружится голова — весь замок, весь город как на ладони. И поля впереди. Река. Когда-то река доходила до самых стен, но потом обмелела, и теперь под стенами башни — камни. Если упасть… Принцесса Марион, по легенде, бросилась отсюда вниз, узнав, что ее жених погиб…
Адель огляделась.
Исбел сидела в углу, на полу, обхватив руками колени, тихо-тихо. Она только глянула на Адель, и отвернулась в сторону. Зажмурилась. Бледное заплаканное лицо, растрепанные волосы.
— Исбел? — Адель не знала, что сказать. — Исбел, что ты тут делаешь?
Что она сама делает тут?
— Он был прав, — голос Исбел надтреснутый, чужой, почти безразличный. — Он был прав! Я слабая. У меня не хватает сил. У меня даже на это не хватает сил!
— Исбел…
Очень хотелось подойти, утешить, но сразу Адель не решилась, ведь это она причина несчастий. Это из-за нее.
Нужно собраться с силами.
Если судьба привела ее сюда, значит, нужна помощь? Она нужна здесь.
— Он сказал, я могу ехать домой, — тихо сказала Исбел. — Но как я теперь вернусь? Я… не могу…
— Король? Он хочет отправить тебя домой? Почему?
Глупый вопрос. Глупый и неуместный. Роналд хотел жениться на ней, но теперь должен будет жениться на Адель. Помолвка уже состоялась. Исбел больше не нужна, и ей не стоит мешаться под ногами… Все просто, о чем тут говорить?
Несправедливо.
— Но король не может отправить тебя домой, — Адель все же подошла и села рядом, разговаривать вот так, глядя свысока, было неудобно. — Он не может. Ты здесь для того, чтобы быть рядом с принцессой. Ты нужна ей. Только Эленор может попросить тебя уехать. Она ведь не сделала этого? Нет? Подожди, скоро турнир, съедутся все рыцари королевства. Может быть там…
Исбел всхлипнула.
— Ты не понимаешь, — сказала она. — Я люблю его! Я думала, у нас все получится, он говорил мне… он говорил, что тоже любит, что добьется согласия у отца. Обязательно добьется и мы поженимся! Но… Все зашло слишком далеко. Если кто-то узнает… Я больше не могу вернуться домой!
На ее щеках полосы от недавних слез, покрасневшие глаза. Она просидела тут целый день, рыдая.
Если бы Адель саму отправили домой…
Зашло слишком далеко?
— Исбел… Все будет хорошо…
Не представляла, что можно сказать, как поддержать.
Исбел зажмурилась.
— Я беременна! — она почти выкрикнула это. — Ты не понимаешь! Как мне теперь быть?! Он говорил, что женится на мне! Я ему верила! Я так любила его! Я хотела быть только с ним! А что теперь? Я хотела прыгнуть с башни, но даже этого не смогла! Я боюсь… Я ни на что не способна, даже на это.
Она зажала пальцами губы, словно испугавшись, что сказала лишнее. Пальцы дрожали.
Адель поняла, что у самой холодеют руки.
Так нельзя!
Если она может хоть что-то сделать…
— Подожди, Ис… Ты уверена? Как ты узнала? Давно? Подожди…
Надо было срочно что-то придумать. Но для начала — успокоиться.
Она взяла Исбел за плечи, и та не стала сопротивляться, без сил уткнулась носом Адель в плечо.
Глаза Исбел полны слез, и слезы текут из-под плотно сомкнутых ресниц. Дрожат губы.