Замуж за врага. Его (не) любимая

Он был громаден, как гора и необъятен, как небо. Он был ужасен, как армия демонов и коварен, как штормовое море. Его глаза пылали, как два рассветных солнца, а голос гремел, как необузданный гром. Он был последним из бесчисленного воинства великанов, порожденных Огненным Змеем Саанилом Зеркалооким себе во служение. Тысячу лет он нес только зло и смерть, убивая, пожирая, разрушая. Он — Фьонард Несокрушимый, Фьонард Бич Людей.

После падения Огненного Змея в битве с Богами Света у берегов Алмазного Острова,

Фьонард остался в одиночестве. Он долго брел с севера без направлений, пока не наткнулся на Лысый Утес. Голый обломок скалы приглянулся великану. На его вершине Фьонард возвел каменный замок и нарек себя повелителем этих земель. Внизу — под Утесом пролегал оживленный купеческий Тракт. Фьонард был жаден до золота и потому установил плату за проезд по Тракту. Тех, кто исправно платил — он пропускал. Тех, кто отказывался — забрасывал с вершины Лысого Утеса гигантскими валунами со страшным хохотом и свирепым ором. А потом поедал их трупы, хрустя костями, как орехами.

Когда люди потеряли счет загубленных им жизней, они пришли к Фьонарду и сказали, что прокляли его перед Богами Света, просив у них защиты и ограды от его бесчинств и жестокости. Сказали, что судьба Фьонарда предрешена. Рок уже навис над ним скорым возмездием и ему не пастись.

На это Фьонард рассмеялся и проревел:

— Если бы боги и правда вознеслись в свои Небесные Чертоги и поселились среди звезд, они давно бы покарали меня. Старые боги давно мертвы, глупцы! Они давно стали прахом и воспоминаниями! Нет никаких богов! Нет никакого рока! Нет никакой справедливости! А даже если ваши боги все еще живы — они настолько трусливы, что просто боятся бросить вызов мне — несокрушимому Фьонарду Бичу Людей! Убирайтесь или я убью и вас!

Опечаленные и испуганные люди ушли. Но боги все слышали. Они давно гневались на Фьонарда за те зверства, что он чинил, засев на своей неприступной скале, пронзавшей облака. А после этих слов разгневались окончательно. Фьонард посмел насмехаться над Богами. Посмел назвать их трусами и ничтожествами, посмел оскорбить Богиню Судьбы Пряху, обозвав пустым звуком. Этого Боги не могли простить высокомерному глупому великану.

Властелин Небес Эфир призвал своего сына Ферами — Бога Гроз и Молнии и велел поразить чудовище.

Небо забурлило и загудело, как огромная подземная печь. Вокруг стало темно и холодно. Взвыли северные ветра. Земля и горы задрожали. Тяжелые камни посыпались с горных вершин, низвергаясь в глубокие ущелья. Горные реки вышли из берегов. Птицы и звери в страхе попрятались в норы. И только Фьонард не внял предупреждению и снова презрительно расхохотался в лицо Богам, потрясая необхватными кулаками.

— Это все на что вы способны, трусы? Я не боюсь вас!

И вдруг страшная молния прорезала облака и поразила Фьонарда в самое сердце. Смертоносный удар Ферами сокрушил великана, испепелив его и превратив в пыль. Все, что от него осталось — невзрачная тень на гладкой стене Лысого Утеса. Так был поражен Фьонард Бич Людей, насмехавшийся над Богами и не веривший в могущество всесильной Судьбы-Пряхи.

Предание о гибели великана Фьонарда

Из рукописи «Легенды Севера»

После

долгого и утомительного моления Богине Зари, София вернулась в келью совершенно опустошенная. До обеда оставался еще час и она, устроившись на широком подоконнике у распахнутого окна, взяла в руки любимую и зачитанную до дыр рукопись «Легенды Севера», чтобы хоть ненадолго отвлечься.

Страницы зашуршали в руках горстями сыпавшихся с елок шишек. Знакомые былины и сказания поплыли мириадами разноцветных образов: оживающими чудовищами, демонами и героями. Эти предания и мифы фонтанировали о доблести простолюдин, мудрости бедняков, глупости мудрецов, жадности купцов, а еще тысячами историй о Создателе Мира Эфире и его Детях — Богах Света.

Но из прочих София выделяла легенду об Отмыкателе Земли.

«Когда случилась великая битва первого Света против изначальной Тьмы, был рожден Отмыкатель Земли — Исполняющий Желания. Коли хочешь отыскать творение Эфира-Создателя, отправляйся на крайний север. Пересеки бесчисленное множество рек и озер, вдохни аромат бушующего гневом синего исполина, разыщи северный берег, а на нем гору, сотканную изо льда и дыхания холода. Там, у подножия мглы найди снежную тропу, уводящую в недра мрака. Но остерегайся — Отмыкатель Земли открывается только избранному, что приходит в смертный мир только один раз в тысячу лет, остальных же обращает в тень».

Воображение девушки рисовало серебристые ленты рек и зеркала глубоких озер, непроходимые таежные леса и бушующие гневом морские волны, далекий северный берег и одинокую заснеженную гору. А дальше засыпанную снегом тропу, уводящую в темный подгорный проход. Где-то там спрятан легендарный Источник Эфира. Спрятан среди бесконечного холода и вечной мерзлоты и дожидается избранного, того, кто наделен силой подчинить себе его бесконечное могущество.

На глаза навернулись слезы. Какие бы надежды не таило ее сердце, разум понимал: Отмыкатель — недосягаем.

Из распахнутого окна тянуло прохладой весны. Южный ветер врывался ароматами молодой листвы, лаская лицо и руки, и норовил забраться под наглухо застегнутое платье. С улицы летели тихие голоса монахинь, гулявших по саду. Журчал фонтан. Заливались пением птицы.

Дверь в келью распахнулась и на пороге обрисовалась фигура сестры Агафьи, пожилой, седой женщины, замотанной в монашеское одеяние с головы до ног.

— Вот, ты где, — Агафья обнаружила послушницу на подоконнике. — Плачешь?

— Что вы, сестра, — София, смахивая слезы, сползла на пол и оправила длинное строгое платье, опавшее серой волной. Рукопись осталась лежать у распахнутого окна.

— Ладно, — женщина качнула головой. — София, лапушка, сходи к ручью, принеси воды. Сестра Милла печет к обеду пироги.

— Да, я мигом.

Подхватив бочку, послушница загремела по каменным плитам маленькими железными колесиками, на которые та была посажена. По обе стороны белой дорожки расстилались сады и девушка, глотнув свежести, вышла за ворота монастыря. Она была самой юной обитательницей, потому таскать воду по два, а то и три раза на дню и в летний зной, и в зимнюю стужу приходилось исключительно ей. Послушница привыкла и не роптала, смирившись со всеми тяготами, что выпали на ее долю, после изгнания (а по-другому не назовешь) из Дворца и семьи.