Шрифт:
Вступление
Начало 80-х прошлого столетия… Сама по себе фраза звучит на слух необычно, несколько загадочно, я бы сказала, и с ностальгическим оттенком.
Удалось ли нам тогда, в прошлом, почувствовать приближение новой эпохи? Был ли трепет в душе по этому поводу и ожидание небывалых открытий, скорейшего развития человеческой мысли, бОльшего совершенства мира?
На все вопросы смело можно ответить: "Да, было дело!", но тут же опомниться и добавить: "Недолго, лет 8-10". И объяснить почему: "Потом мы втянулись в болтанку, потеряли управляемость… вплоть до настоящего времени". "Надолго ли?» – провокационно спросите вы, пользуясь расхожим мнением о том, что повествователь знает или может ДОДУМАТЬСЯ
Здесь я могла бы вставить реплику о своём способе мышления, применив следующую метафору: «глядя на шар или мяч, я представляю и другую его сторону, то есть абстрагирую предмет объёмно; глядя на человека, я могу схематично набросать портрет его личности; глядя на мир, вникаю в него, но решительного ответа на извечные вопрос я дать не в состоянии». Правда, могу гарантировать (странно, да!), что конец света в обозримом будущем не состоится!
Болтают, к примеру, сейчас многие о вселенском ДОБРЕ и ЗЛЕ… Я бы не решилась даже сказать, на чьей стороне перевес сил: добра, зла или (добавляю) безразличия. Вообще-то категорий сил, наполняющих наш мир, гораздо больше! – по аналогии с проявлениями человеческой сущности, а мир и есть отражение совокупности всех человеческих личностей и качеств. Потому и считаю, что разговоры о добре или зле следует считать ограниченными: слишком узкими, а, возможно, и некорректными.
Пардон, вы еще не погрузились в транс (не заснули) от моей философии об ОБЩЕМ? – тогда поехали дальше, чтобы посмотреть на вещи социалистического мира глазами юной представительницы канувшего в Лету поколения 80-х…
1 часть
1 глава
Майя аккуратно, не спеша написала в тетради по литературе заголовок сочинения: «Заметные события этого лета». Спешить, собственно, было некуда – она понятия не имела, что дальше выведет её верная, хорошо набитая на сочинениях рука. Неоднократно перемотав в голове череду самых разных картинок и сцен, она застревала на одном и том же происшествии, и теперь окончательно увязла в нём. Странное событие поглотило все привычные мысли. В итоге перед ней громоздился не план будущего рассказа, а вопрос: «врать или нет в сочинении?»: взять и размазать по бумаге впечатления от Летней Московской Олимпиады, проглоченные во время просмотра телика, или описать то, ЧТО стряслось на самом деле незадолго до окончания лета. Если выбрать правду, то учительница воспримет сюжет как пубертатную фантазию на грани эротической, ухмыльнётся, не поняв юмора, да и вляпает «два» за работу не по теме, то есть не оценит вообще…
Её затянувшуюся задумчивость нарушил чёрный гладкошёрстный кот с длинным, практически голым, как у крысы, хвостом по кличке Лион или просто Лёня- так родителям, не привычным к иностранным именам, легче было его кликать.
Лёня появился в семье с год назад: тогда отец, растроганный жалобным мяуканьем крошечного чёрного бродяжки и настойчивым трением худого тельца и остроухой головы о ноги, со слезами на глазах взял несчастного в свою семью. Теперь Лион (так назвала его Майя, бредившая всем французским) – гордый, «самодостаточный» кот, радующий глаз цепкими медовыми глазами, гладкой чёрной шерстью и пластичными повадками. Лион тыкался влажной мордой в руку девушки, что на кошачьем языке жестов означало просьбу гладить немедленно. Майя немного потрепала его по спине, потом уважительно спихнула животное с рук, тогда как задняя часть его тела на несколько мгновений повисла в воздухе, а потом плавно опустилась вслед за передней. От весёлого майиного взора не ускользнуло изящество Лиона, его пластика и достоинство (о своём же поведении взрослеющей девушки она не имела ни малейшего представления).
В небольшом раздражении она отбросила шариковую ручку, так и не оставившую ни малейшего следа на бумаге, словно ручка не захотела сотрудничать. Небрежно натянув тёмно-синий плащ в рубчик из крепкой, но несуразной ткани, пошитый, видимо, специально для того, чтобы скрывать достоинства фигуры, а не наоборот.
2 глава
Майя надеялась, что свежий сентябрьский ветерок взбодрит застывшее мышление и поможет проклюнуться хотя бы одной стоящей идее.
На улице накрапывал мелкий прохладный дождик, небо в пределах видимости затянули дымчатые перистые облака, не обещавшие в ближайшем будущем просветления. «Так даже лучше! – импульс чувствительней,» – подумала девушка, повыше нахлобучив широкий воротник плаща, так что он стал доходить до середины затылка, и пошагала в сторону оживлённого широкого проспекта С-лей. Там всегда людно, шумно и интересно. Конечно не так, как в Москве на Арбате, но всё же…Она принадлежала к той категории людей, которые за подзарядкой не удаляются в уединение, закрываясь ото всех, а, наоборот, стремятся в пространство, заполненное людьми, их энергией, целеустремлённостью, живостью.
Проспект всегда ассоциировался у неё с широкой рекой, где даже волны можно заметить: это перемещающиеся группы людей, раскачивающихся каждая в своём ритме и создавая эффект текучести.
На несколько секунд она замешкалась возле подъезда, где жила подруга Ольга (Лёлька), одноклассница с хорошим, ровным характером, богатым воображением и великолепной в свои 16лет женственной фигуркой. Она подумала, не заглянуть ли к ней на огонёк. Огонёк и впрямь был хорошо виден в окне третьего этажа. Вскоре в окне показалась и сама Лёлька с весьма уныло-сосредоточенной физиономией, и Майя приняла решение погулять в одиночестве. Она знала умение подруги погружаться в творческий поиск, в котором трогать её «не моги», иначе «схлопочешь» пару ласковых фраз – за ними Лёлька в карман не полезет.
Счастливый человек! – легко по жизни порхает: ни тебе столкновений с совестью, ни робости; речь чёткая, связная, мысль последовательная – прирождённый демагог! И планы на жизнь расписаны аж на целую пятилетку вперёд, как у члена КПСС!.. «Это что ж, завидую ей что ли?» – поймала она себя на пессимистичной мысли. «Нечего завидовать! – всё перечисленное несколько поверхностно и слишком эмоционально. Да и вообще она даже не в курсе того, что Гэс Холл руководит Компартией США! Вот невежество!» – подбадривала она себя насмешками над подругой.
Незаметно она оказалась на верху проспекта, на небольшой возвышенности, с которой он и начинался. Уровнем ниже хорошо просматривалась панорама магистрали, кварталы, прилегающие к ней, и внушительный поток людей, характерный для часа пик.
Расслабленные и немного усталые, прохожие торопились разбрестись по своим типовым домам. Типовыми в ту пору были не только строения, но и одежда, причёски, сумки, авоськи и многое другое… даже сама идея, идеология жизни. Вопрос другой: плохо это или хорошо? Первая часть утверждения «об одной гребёнке» – не очень; вторая – об идеологии – не просто хорошо, а более того – здорово!
Перед девушкой социалистической эпохи подобные вопросы не вставали, потому что существовал единственный мутноватый вопрос: когда же наступит КОММУНИЗМ?..
Девушка погрузилась в стихию, весёлую и бурлящую, чувствуя атмосферу подъёма, активности. Выполнив свой долг перед Родиной по строительству коммунизма, счастливые и довольные сограждане торопились домой.
Майя не искала в толпе знакомые лица – для неё гораздо важнее было заразиться всеобщим подъёмом. Ещё издалека заметила на себе чей-то пристальный взгляд, настолько пронзительный, что, казалось, сверлит мозги. Она отворачивала голову, но гипнотизм неизвестного притягивал. Навстречу ей шагал совершенно необыкновенный молодой человек. Выделялся он яркостью одежды: вроде та же всеми любимая клетка, модная по тем временам, но косая, мелкая; ткань пиджака колоритная, жёлто-коричневая, с небольшим отливом; на голове была несуразная фетровая шляпа с лентой у полей. Такой облик – настоящий нонсенс для начала 80-х: шляпы такого типа могли носить лишь архаичные субъекты, застрявшие в далёком прошлом.