Замужем за привидением
Шрифт:
«Не шарахайся от меня! Я теперь твой Спутник. Пойдём, я покажу тебе царство ночи!» – заговорил восставший мертвец и указал неопределённое направление во тьме. Майя неохотно повиновалась, сделав один робкий шаг, другой…, но оказалась в собственной квартире, погружённой во мрак. Она двигалась в потёмках уверенно, ловко огибая предметы, о которые и днём могла бы запнуться. Изменённое состояние сознания позволяло улавливать невидимые вибрации окружающей обстановки. По ходу, в самом чёрном углу, она приметила пару неподвижных фосфоресцирующих глаз. Настоящая пустота царила в голове: никакого движения мысли или вспышки
Дальше сон обрывался…
Дверь тихонько приоткрылась, в проёме показалась голова матери. Одновременно вбежал ночной наблюдатель Лион и, запрыгнув на кровать, стал осторожно покусывать пальцы молодой хозяйки.
– Доброе утро, Майя! Встаёшь уже? А вроде в школу вчера не собиралась?
– Я передумала – пойду. Придумаю какой-нибудь «отмаз» для Валентины Васильевны (учительницы по литературе). Она меня простит, наверное, учитывая все мои предыдущие заслуги по её предмету.
К слову сказать, Майя считалась (и была) лучшей ученицей в классе. По всем предметам в дневнике красовались преимущественно пятёрки. Правда, о том, что в качестве вознаграждения за отличную учёбу её ожидает золотая медаль, не догадывалась: просто училась для себя и всё.
Во время завтрака девушка заметила, что у матери будто язык чешется что-то сказать: посмотрит на неё с многозначительным видом и приоткрытым ртом и тут же отвернётся; вздохнёт поглубже, взглянет, поправит якобы упавшую на лоб чёлку в мелкую кудряшку химической завивки и снова от ворот-поворот.
– Мам, ты чего? Может, выскажешься, наконец! Ты на меня как на дурочку смотришь! – Майе надоело ожидать невыраженную мысль.
– Ну, нет, дочка! Наоборот, ты у нас самая умная! – Вера не льстила и не заискивала. Именно так она и полагала. Как большинство позитивно настроенных родителей полагают (часть из них счастливо обманывается; большинство во многом правы): они видят реальные преимущества своего чада в сравнении с другими, менее совершенными.
– Ты сегодня ночью «лунатила»: зашла очень тихо к нам с отцом в спальню и уставилась в окно. Я не стала тебя будить, просто легонько развернула и проводила до места. Ты оказалась послушной.
«Значит, я и в самом деле видела чёрную залу, Лиона и луну! Только в полусне. Что заставило меня расхаживать по дому во сне?» – она призадумалась, нахмурив брови, пытаясь сопоставить кошмар и полуночную ходьбу. Связать это не представлялось никакой возможности.
– Мам, а почему ты решила, что я «лунатила», а не просто зачем-то зашла к вам? – Майе хотелось выяснить, по каким признакам она определила лунатика.
– Ты глядела застывшим взором на Луну, при этом подозрительно молчала – так все лунатики поступают.
– Подумаешь, любовалась на Луну…и помню я всё. – Она раздумывала в это время, какова роль лунатика и хорош ли он в глазах окружающих.
– Вид у тебя был, надо сказать, как в фильмах ужасов:
волосы всклокоченные, глаза неподвижные и ноль реакции на присутствующих, на нас, то есть.
– Ты почти близка к отгадке: это и был фильм во сне. Мне приснилось, что из открытой могилы вышел мертвец, назвавшийся Спутником; он указал направление в черноте ночи, а я и повиновалась. Не знаю, что сие значит.
– Ты думаешь, что это непременно что-то должно значить? Бывают события и более странные, но искать объяснение вовсе не обязательно.
Вера мыслила интуитивно, будучи малограмотной. С 13-ти лет она пошла работать, бросив школу навсегда. То была военная пора: в 41-м её отец пал на поле брани, оставив многочисленное семейство – вдову и шестерых детей по лавкам. Вера, вторая по старшинству, сама отправилась на работу в колхоз, чтобы принести в дом хоть чуть-чуть полусгнившей картошки, зерна или репы.
Одноклассники Майи предполагали, что её «предки», по меньшей мере, инженеры либо преподаватели вузов. Она не решалась их разочаровывать, поэтому на все подобные расспросы отвечала витиевато «они просто очень умные люди», не наигранно гордясь сообразительностью и остротой ума и матери, и отца.
– Откуда же ты знаешь, что лунатиков будить нельзя? – в одной умной книге она прочла, что их нельзя резко приводить в чувство – «сбрендить» могут с перепуга. Лучше аккуратно завести в дом, чтобы лунатик спокойно продолжил сон в своей постели.
– Не знаю, откуда…просто знаю об этом. – Вера немного удивилась вопросу, ведь для неё способ получения информации «из воздуха» привычен. Обе за разговором забыли, что Майя едва успевает в школу.
– Мам, на самом деле мой ночной сон имеет большое значение. – Майя решила, что настал самый подходящий момент, чтобы сообщить кое-что. – В позапрошлое воскресенье…
Звонок в дверь оборвал её на полуслове. На пороге с важно-сердитым видом стояла Лёлька. Голубые глаза сощурены, посреди белого лба залегли тоненькие ниточки морщин.
– Я на улице тебя прождала, а ты – «ни сном, ни духом» о школе-то! – выпалила она.
Подозрительно медленные сборы в школу были явлением, не свойственным отличнице. Вера некоторое время пребывала в задумчивости, держа на весу кружку с чаем, так и забыв поднести её ко рту. А когда очнулась, девчонок в доме уже не наблюдалось.
5 глава
– После урока не разбредаемся! – Майя осторожно дёрнула Маринку за рукав школьной формы. Маринка была ещё одной закадычной школьной подругой. Три подруги: Майя, Ольга и Марина – уединились в удобном углу шумной рекреации. Вокруг всё кричало, громыхало, пролетали какие-то предметы, точно шальные пули! – обычное дело для школьников, пребывающих в полном отрыве между напряжёнными уроками.
Шумовой эффект служил для девушек своеобразной завесой: лучших условий для уединённой беседы «тайного общества» и не придумаешь.
Учителя и одноклассники часто замечали троицу в уголке и могли бы поспорить, что «зубрилки» повторяют или обсуждают какой-нибудь предмет или задание… Они глубоко заблуждались: подруги посещали школу, потому что НАДО, иначе никак – ни вуза, ни карьеры не видать, как собственных ушей.
–Договорились, в общем, по рукам! – после «каторги» сбор в 17-ть часов у тебя, Марин, – девочки с важным насупленным видом вернулись за парты. Оставалось потерпеть немного времени непосильного труда, после чего заняться более привлекательными делами.