Замужество мисс Монктон
Шрифт:
Довольная, что останется одна, Мария последовала за трактирщиком, который ввел ее в узкую комнату с голыми стенами. Скудно освещенная единственной масляной лампой, она вмещала только длинную узкую кровать с цветастым покрывалом, умывальник с кувшином и тазом и два стула с прямыми спинками, которые стояли у окна под самой крышей. Пообещав прислать в комнату ужин, трактирщик ушел.
Усталость, тревога и напряжение, пожар и представление о страшных мучениях людей, гибнущих в огне, — все тягостные впечатления дня нахлынули на Марию, как только она осталась
Она села на кровать и прижала дрожащие пальцы к вискам. Слезы текли по ее щекам, все тело содрогалось от рыданий. Она не могла поверить в случившееся. Как и предсказывал Чарльз, кошмар наконец стал явью — дома знатных вельмож горели по всей Франции.
Через пару часов к ней тихо постучался Чарльз и, услышав приглашение войти, с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. Он застал ее сидящей у маленького окошка с поникшей головой. Ее унылая поза больно поразила его. Он не мог не восхищаться выказанной Марией отвагой и с некоторой досадой предчувствовал, что эта девушка способна перевернуть всю его жизнь.
— Мария, — тихонько окликнул он.
Она подняла на него свои грустные зеленые глаза и не улыбнулась.
Чарльз подошел ближе, опустился на колено и взял ее за руки. Ему отчаянно хотелось привлечь ее к себе на грудь и утешить как ребенка, но он не хотел пугать ее.
По ее замкнутому лицу невозможно было понять, что она чувствует. Глаза ее были прикрыты, густые длинные ресницы отбрасывали тень на нежные щеки. Он не мог бы сказать, приятно ей его прикосновение или она просто терпит его.
— Мария, мне очень жаль. Не могу выразить, как я сочувствую вашим переживаниям. Я говорил с вами очень грубо и жестко и прошу извинить меня за этот тон. Понимаете, настроение у меня было не самое лучшее, когда мы столкнулись с этой толпой. У меня уже есть подобный опыт, поэтому я едва не потерял голову. Вы меня прощаете? — с неловкой улыбкой спросил он.
Мария кивком подтвердила, что принимает его извинения, но лицо ее оставалось безучастным.
— Постарайтесь не думать о том, что случилось. Все уже позади.
— Наверное, у меня память лучше, чем у вас. И я не могу так легко обо всем забыть. Я все еще словно вижу этот пожар, представляю этих несчастных людей, которые…
— Не надо, Мария, не терзайте себя. Жизнь не обходится без жестокостей.
— Я с вами не согласна.
— Разумеется. Страшные стороны жизни всегда были скрыты от ваших глаз. Да и люди обычно творят черные дела исподтишка, без свидетелей. Теперь вы об этом узнали, придется с этим смириться.
— Как вы думаете, этот сеньор и его домочадцы действительно погибли в пожаре?
— Признаю, это звучит ужасающе. Но поскольку у нас нет никаких доказательств, почему бы не предположить, что в самом худшем случае сеньор со своей семьей были избиты, а потом им удалось убежать?
— Хотелось бы мне на это надеяться, —
— Что вас так мучает?
— Стыд за себя! Я убежала, покинув их на произвол страшной судьбы. Как я могла так поступить!
— Но вы же не знаете, что с ними стало. И не забывайте, они сами приняли решение остаться.
— Все равно, мне не следовало оставлять их одних. Тетушка приняла меня в свой дом, когда умер папа. Кроме них, у меня не было никого на свете. Я обязана была остаться и помочь им.
— Насколько я понимаю, у вас был только один выход — уехать. Полковник Уинстон настаивал, чтобы вы покинули Францию, пока это возможно. К тому же я специально проделал долгий путь, чтобы забрать вас с собой. Мне было бы крайне досадно, если бы мое путешествие оказалось напрасным.
Сообразив, что он все ещё держит ее за руку, Мария смутилась и осторожно высвободила ее, хотя без тепла его руки ей стало еще тоскливее. Она взглянула в его умные, все понимающие глаза, и сердце у нее дрогнуло.
Чарльз встал и заметил поднос с нетронутой едой.
— Я вижу, вы не ужинали. А поесть нужно непременно.
— У меня нет аппетита.
— Тогда выпейте хотя бы бокал вина.
— Нет, я…
— Я настаиваю.
Чарльз налил вина в два бокала и один протянул Марии. Она неохотно взяла и немного пригубила вино. Он сидел напротив, наблюдая за нею, и скорее почувствовал, чем увидел, как с нее спадает напряжение.
— Ну как, вам лучше?
Она кивнула.
— Когда вы рассчитываете достигнуть Кале?
— Завтра, надеюсь, до наступления темноты, а значит, нам придется выехать очень рано. Могу только мечтать, чтобы мы без дальнейших приключений добрались до места. Отправляясь в замок Феро, я сообщил полковнику Уинстону ориентировочную дату нашего прибытия в Дувр — при условии, что все пойдет по плану. Тогда уже он о вас позаботится, если ничего не изменится. — Мария вопросительно посмотрела на него, но он не стал ничего объяснять, тая в душе надежду, что, бросив на полковника всего один взгляд, она порвет с ним.
— О своих делах я тоже договорился, так что в Дувре нам придется расстаться, но я не буду знать покоя, пока не удостоверюсь, что вы под надежной опекой. — Чарльз прямо взглянул в ее глаза. — Мария, полагаю, вам не терпится после всех этих лет встретиться с вашим женихом.
Это неожиданное заявление застало ее врасплох.
— Я… Признаться, я немного тревожусь. Не знаю, чего ожидать. Мы ведь так давно не виделись.
— Вы боитесь?
Мария посмотрела ему в глаза.
— Наверное… Мой страх перед новой встречей с Генри… Видите ли, он не исчез, а, напротив, усилился, — чистосердечно призналась она. — Вы знаете, мой отец отлично разбирался в людях и был твердо уверен, что Генри станет мне хорошим мужем, и в память о нем я сделаю все, что в моих силах.