Занимательная ботаника (изд. 1951)
Шрифт:
Как можно было делать такую чепуху? — может быть, воскликнете вы, читатель; но подождите смеяться!
Представления древних виноградарей о любовном утомлении лозы были, разумеется, сплошной нелепостью; но не было ли действительной пользы в том «отдыхе», который устраивали лозе? Может быть, польза была; но как раз не в отдыхе, а в том «беспокойстве», в тех повреждениях, которые при этом наносились лозе. Современный нам виноградарь, чтобы получить обильный урожай хорошего винограда, немало калечит свои лозы: поздней осенью или самой ранней весной производится обрезка побегов, оставляется лишь несколько почек, иногда — всего две; после периода цветения производится чеканка, т. е. обрезка верхушек новых побегов; побеги
2. «Острою секирой ранена береза»
При вопросе о более обильном цветении и плодоношении поврежденных, раненых растений мне неизменно вспоминается одна сценка из далеких лет моего детства.
Будучи еще мальчишкой, пришел я однажды в весеннее время к пожилому крестьянину — дяде Григорию.
Подхожу к избе и вижу новость: в палисадничке перед избой стоят шесть молоденьких березок; стволики уже беленькие, а молодые листочки яркие, блестящие.
— Здравствуй, дядя Григорий! Какие у тебя березки хорошие!
— Да, ничего себе. Я их осенью из лесу привез. Думал, уже велики, пожалуй не примутся, а они ишь как весело пошли!
— А эта, какая сильная! Вся уже цветет! — говорю я, указывая на березку, сплошь увешанную желтозелеными сережками.
— Ну, это ты, мой милый, дела не понимаешь. Не оттого она цветет, что сильна, а оттого, что болеет; попорчена она. Сам ли я по нечаянности заступом ее задел, или ребята соседские баловались, соку из нее хотели достать, — только, видишь, здесь она попорчена.
Дядя Григорий показал мне на стволике, недалеко от земли, место, обвязанное мочалкой и замазанное глиной.
— Я замазал, да все-таки, думаю, не пропала бы.
Опасение крестьянина было основательно: к концу лета эта березка захирела и погибла.
— Вот ты думал, березка сильная, — говорил мне дядя Григорий, — а она, милый мой, не от силы, а перед смертью своей цвела.
3. «Раненые» деревья
Неоднократно потом приходилось мне видеть преждевременное и неестественное обильное цветение пораненных деревьев. Идешь, например, по дороге, обсаженной липками; липки еще молодые, цветов на них понемножку; но вдруг встретишь две-три, резко выделяющиеся богатством цветочного убора. Подойдешь поближе, осмотришь деревца, и почти всегда оказывается, что они и только они одни среди своих товарищей — либо были задеты осью проезжавшего экипажа, либо еще как-нибудь поранены.
Однажды осенью я проезжал по недавно срубленному лесу. Около избушки лесника уцелел лишь один развесистый дубок.
В тот год был урожай на желуди, повторяющийся у нас обычно через каждые три года. Во всех окрестных лесах было много желудей, но дубок около «конторы» был покрыт желудями в таком количестве, какого я никогда ни раньше, ни после не видывал. Судя на глаз, желудей было по крайней мере вдесятеро больше нормального количества. Осмотрев дубок, я увидел в нижней части ствола глубокие выемки, сделанные топором.
Вероятно, дубок сперва хотели срубить, а потом решили оставить «при конторе» в качестве коновязи для приезжавших.
Попал я как-то к приятелю на дачу, под Москвой. Идем по дачной улице и видим за одним из заборов ряд молодых сосен. Одна из них обильно покрыта шишками.
— Наверно, — говорю я приятелю, — эта сосна раненая.
— С чего это ты взял? — говорит приятель, который ботаникой совсем не интересовался.
— А вот давай пари держать. Я в первый раз в этих местах, глаза мои хуже твоих, а я все же издали вижу, что сосна — раненая.
Подошли к забору.
— Никакой на сосне раны нет, — говорит приятель.
Я подхожу, осматриваю
— А ведь ты прав! Посмотри, что в сосне!
Сбоку стало видно, что сзади в сосну вбит огромный гвоздь, к которому была прикручена толстая проволока, протянутая параллельно забору, вероятно, для сторожевой собаки.
Видел я раз старую ветлу. Огромный сук ее, идущий почти от самого корня, отщепило ветром и повалило на землю; но он оставался еще соединенным ее стволом и корнем. Весной на этом суку сережки сидели заметно гуще, чем на остальном дереве [94] .
94
Об одном очень эффектном случае сообщила мне натуралистка, любительница комнатных растений А. Ф. П а в ш а. У нее в цветочных горшках растут два одинаковых экземпляра молоденьких кипарисов. С тех пор как у одного из них была повреждена макушка, экземпляр этот преждевременно обильно цветет.
Много таких примеров мог бы я припомнить. Однако припоминаются и исключения. На ненормально богато цветущих деревцах иногда не удавалось заметить никакого повреждения, и, наоборот, приходилось встречать пораненные деревья, которые цвели, как здоровые. Но мне это представляется только редкими исключениями.
Как правило, раненые деревья быстро хиреют, умирают. У нас в СССР, где озеленяются целые города, где к распространению и охране зеленых насаждений привлечены миллионы трудящихся, школьников, пионеров — каждое деревцо, каждый кустик должны заботливо оберегаться. Зеленые насаждения ведь не являются для нас роскошью или только украшением. Зеленые насаждения — необходимый спутник социалистического переустройства нашей страны, составная часть наших мероприятий по оздоровлению быта. Хранить деревья от поранений — благодарная задача!
Случаи, когда раненое растение продолжает жить нормально, редки. Я пробовал найти в литературе что-нибудь касающееся этого явления, но в тех книгах, какие попадались мне в руки, не только объяснения, но даже упоминания об этом явлении не встречалось.
Однажды я спросил у брата-ботаника, не знает ли он каких-нибудь исследований по этому вопросу. Брат сказал мне:
— Каких-нибудь научных работ на эту тему мне не попадалось. В общих чертах явление это есть один из случаев ответа растительного организма на воздействие внешних факторов, в конечном счете дающий возможность поскорее создать потомство. Детали здесь, пожалуй, могут скорее интересовать садоводов, чем ботаников. Садоводам, конечно, иногда очень важно каким бы то ни было путем получить побольше цветов или плодов, хотя бы за счет некоторого ослабления менее полезного растения. Обрезки и «омолаживание» фруктовых деревьев именно для такой цели и делаются.
4. Омоложенные мандарины
Вот что писала «Правда» об одной победе советских ботаников [95] .
«Жизнь мандарина укладывается в сроки жизни человеческой. К 25 — 30 годам мандарин достигает своего расцвета. В 50 лет он начинает стареть. В 70 — 75 лет умирает. Но бывает и так, что дерево погибает в самом расцвете своих сил. Пышная крона вдруг начинает сохнуть, прирост новых веточек прекращается, плоды мельчают, и их становится все меньше, — в конце концов дерево приходится срубить. Можно ли спасти дерево, у которого самая корневая система поражена неизлечимым недугом?
95
«Правда» от 13 августа 1934 г. Статья т. Беляева.