Занимательная сексопатология
Шрифт:
Постепенно ее времени жизни стало достаточно для коротких бесед. Он задавала вопросы, отвечала сама, и наш Гуру поражался мудрости и глубине тех немногих слов, что она произносила.
Вскоре он добился ее разрешения на совокупление с ней. Это, как говорил ему его учитель, и было целью многолетнего отшельничества.
Тщательнейшим образом он подготовился к предстоящему акту. И вот, момент настал. Он сконцентрировался, богиня ожила, он обнажил ее и, как только они принялись сношаться - прогромыхала очередная каменная лавина! Концентрация исчезла, как не бывало, жизнь моментально
Он испугался, но другого выхода не было: он не посмел бы ради высвобождения застрявшего пениса разбить священную скульптуру. Грохотали камни, но Гуру, все же смог отвлечься и от ужасной боли, и он немыслимого шума, он вошел в медитацию, и ему удалось-таки вновь оживить статую.
Едва она зашевелилась, как в раздражении отбросила его от себя всеми руками. Даже ударившись о противоположную стену, он не вышел из медитационного состояния. Но богиня, сложив руки на груди опять обернулась камнем. У нашего Гуру оказались переломаны ребра, а хуй, до того уровня, на который он погрузил его в ожившую статую, стал базальтовым.
Пришлось отрезать.
Я слушал и не верил ни единому слову.
Расстались мы далеко заполночь, поменявшись предварительно нашими шакти… В общем, до утра я дожил с трудом. А когда проснулся и стал искать эту странную пару, оказалось, что они уже уехали.
Больше мы не встречались.
– ЗДЕСЬ БЫЛИ ЭТИ ГУБЫ, …которые я целовал, не знаю сколько раз…
Да, это слова Гамлета, принца Датского, но точно такую же фразу мог сказать и Андрей А., московский спелеолог, с которым я познакомился, выполняя одно из редакционных заданий.
Андрей, подтянутый сорокалетний мужчина, но почему-то полностью седой, рассказывал о пещерах. Спелеолог он не профессиональный, это, как он говорил, хобби, без которого не жить.
В процессе беседы я заметил одно странное обстоятельство: если лет десять назад он ходил под землю с друзьями, и география их экспедиций охватывала практически всю территорию бывшего СССР, то в последние годы Андрей путешествовал только один и в одну единственную пещерную систему. Он мне ее называл, но раскрывать ее местонахождение я не имею права. Пусть это будет Ново-Афонская пещера.
Когда был задан вопрос, откуда такая любовь к одному месту, Андрей настолько смутился, что некоторое время сидел молча, краснея, как будто его застигли в сугубо интимный момент жизни. Наконец, он справился с собой и сказал, что действительно мог бы часами описывать сверкающие в свете фонаря сталактиты и сталагмиты, сифоны и шкуродеры Ново-Афонских пещер, и эти красоты были бы достаточным оправданием, но однажды он пообещал сам себе, что если ему кто-нибудь задаст этот вопрос, то он расскажет все без утайки.
История, которую Андрей действительно рассказал полностью, была настолько необычна, что я попросил разрешения опубликовать ее. Несколько месяцев согласия не было, но осенью он сам позвонил мне и сказал:
– Теперь можно.
Пещерами Андрей заболел в студенческие годы.
Клуб устраивал летние экспедиции и тренировки в зимнее время, в нем снабжали особой экипировкой, составляли группы, учили разрабатывать маршруты.
– Тренировки занимали большую часть занятий. Скучная физическая подготовка. Из-за монотонности я чуть не бросил, но потом я в первый раз спустился под землю…
И понял, что без пещер мне не жить.
Сначала Андрей ходил в самые легкие по проходимости пещеры, но, к концу обучения в институте, стал уверенно чувствовать себя в любых подземных лабиринтах.
– Мы летом, вместо работы в стройотряде, исследовали почти все подмосковные пещерные системы. Ходили только группой. Не то чтобы мы боялись заблудиться, карта подземелий у нас была всегда, просто в пещере можно запросто попасть в ситуацию, когда нужна помощь друга.
Рассказывали, что двое приятелей отправились в Силикаты и заблудились. Неделю они блуждали по системе и наконец вышли к решетке, за которой стояли автоматчики в камуфляжной форме. Оказалось, ребята вышли к подвалам Лубянки.
После получения диплома он не бросил свое увлечение. Каждое лето группа, в которую он входил, на месяц, два, спускалась в пещеры. Вскоре у Андрея появилась подруга, Аня, девушка, которая разделяла его страсть.
Андрей практически ничего не рассказывал про их совместную жизнь, но за его сдержанностью угадывалась любовь, которую невозможно описать словами.
– Она стала для меня дороже всех. Мы были с ней как первобытные пещерные люди. Мы не могли жить друг без друга и пещер.
Несколько лет они проводили отпуск вместе, но потом случилось страшное.
В тот год они собирались пожениться. Свадьбу решили справить под землей, но Андрею задержали отпуск, и Анна с группой, без жениха, поехала в Ново-Афонские пещеры. Когда он подъехал, его ждало ужасное известие: Аня пошла одна и не вернулась. Ее искали, но не нашли.
– Когда я нашел лагерь и мне сообщили о том, что Аня потерялась, я, несмотря на то, что была почти ночь и мне пришлось изрядно отмахать по горам, я стал собираться под землю. Насколько помню, меня никто не останавливал, наоборот, двое ребят вызвались идти со мной.
Прошла уже неделя, но все еще была слабая надежда, что она жива. К концу третьей недели поисков все стали уговаривать меня, что смысла искать больше нет. Но я остался.
Еще целый месяц после отъезда друзей, Андрей ползал по пещерам в поисках девушки. Но все было безрезультатно. Вернувшись в Москву, он обнаружил, что поседел.
– Я не мог тогда ни с кем разговаривать. Уволился с работы. Ведь если бы не мой начальник, я бы поехал со всеми, и Аня была бы жива…
С тех пор Андрей расстался со старыми друзьями, стал жить затворником, но всякий раз, когда позволяли обстоятельства, отправлялся, один, в те пещеры. Он говорил, что исследовал в них все. Все лазы, в которые мог протиснуться человек, все расщелины, тупики. Везде он побывал по несколько раз, надеясь найти ход, который он раньше не замечал.