Занимательные истории из жизни Романовых
Шрифт:
– Знаешь ли ты, что за убийство, совершенное тобою, ты должен быть казнен?
– Ведаю, царь.
– Как же, ведая, возвратился ты на верную смерть?
– Я дал в том порукою святого чудотворца Николая. К тому же я заслужил смертную казнь и приготовился к ней покаянием. Да если б я и вздумал бежать, то святой Николай не попустил бы мне того, и я рано или поздно был бы пойман и еще большую потерпел бы муку.
Петр всегда оказывал снисхождение, когда видел чистосердечное раскаяние, и прощал всех, кроме убийц; но на этот раз он так был тронут, что приказал заменить смертную
Когда у Петра I родился наследник, он немедленно послал своего генерал-адъютанта в крепость к обер-коменданту с приказанием возвестить народу эту радостную весть пушечными выстрелами. Обер-комендант бросился исполнять приказание, но был остановлен часовым-новобранцем, которому было приказано никого не пускать в крепость после вечерней зари.
– Меня царь послал за важным делом, – убеждал солдата обер-комендант.
– Ничего не знаю, а знаю только одно, что не велено никого пускать, а не отойдешь – я тебя застрелю.
Делать нечего: генерал-адъютант вернулся и доложил Петру о своей неудаче.
Услышав эту историю, государь лично, как был в простом кафтане, без всяких отличий, отправился в крепость. Но и ему путь преградил неумолимый часовой.
– Господин часовой, пусти меня, – просит его царь.
– Не пущу.
– Я тебя прошу.
– Не пущу и не проси.
– Я приказываю.
– А я не слушаю.
– Да ты что, не узнаешь меня?
– Нет, не узнаю.
– Я государь твой!
– Не знаю, а я знаю то одно, что он же приказал никого не пускать.
– Да мне нужда есть.
– Ничего я слышать не хочу.
– Бог даровал мне сына, и я спешу обрадовать народ пушечными выстрелами.
– Наследника? Полно, правда ли?
– Правда, правда!
– Ну, коли так, то пусть хоть расстреляют! Иди и сегодня же обрадуй народ сею вестью!
Государь приказал коменданту сто одним выстрелом известить столицу о рождении сына; затем поспешил в собор, где поблагодарил Бога за милость. Но не забыл царь и честного солдата: он пожаловал его сержантом и десятью рублями.
Однажды Петр Алексеевич, вытачивая человеческую фигуру на токарном станке, спросил своего механика Андрея Нартова:
– Ну, каково я точу?
– Хорошо, – отвечал Нартов.
– Таково-то, Андрей! Кости точу я долотом изрядно, а не могу обточить дубиной упрямцев.
22 июня 1715 года Петр I прибыл на галерах в Гапсаль. Осмотрев город, государь через Линден и Падис направился в Ревель. По пути он послал объявить дворянину Рамму, что будет обедать у него. Строптивый дворянин ответил, что не желает этого посещения, но царь не смутился, все равно прибыл к нему, собственноручно наказал дворянина за гордость своею тростью и не забыл вкусно пообедать. За трапезой царь так очаровал приглашенного им к столу побитого хозяина, что при прощании Рамм просил подарить ему бившую его царскую трость. Говорят, что вещественный документ этот и сейчас еще хранится у потомков Рамма.
Неизвестный
Петр Великий покровительствовал Ивану Михайловичу Головину и послал его в Венецию учиться кораблестроению и итальянскому языку. Головин прожил в Италии четыре года. По прошествии этого времени Петр Великий, желая проверить, чему выучился Головин, взял его с собою в адмиралтейство, повел его в мастерские и задавал ему вопросы. Оказалось, что Головин ничего не знает. Наконец, рассерженный государь спросил:
– Морского дела ты не знаешь. Выучился ли ты хотя бы по-итальянски?
Головин признался, что и здесь не преуспел.
– Так что же ты делал?
– Всемилостивейший государь! Я курил табак, пил вино, веселился, учился играть на «музыке» и редко выходил со двора, – честно ответил Головин.
Государь был скор на расправу, но такая откровенность очень ему понравилась. Он велел нарисовать памятную картину, где Головин сидит за столом с трубкою в зубах, окруженный разбросанными музыкальными инструментами.
Однажды Петр Алексеевич решил, по корабельному обычаю, купать в волнах Каспийского моря тех, кто был впервые на этих водах. Государь сам первым подал пример и спрыгнул за борт. За ним последовал адмирал и прочие, хотя отнюдь не всем эта затея нравилась. Особенно боялся Иван Михайлович Головин, которого Петр обыкновенно называл адмиралтейским басом за его любовь к игре на музыкальных инструментах. Государь стал сам его спускать за борт со словами:
– Опускается бас похлебать каспийский квас!
Некий отставной мичман, будучи еще ребенком, был представлен Петру в числе присланных на службу дворян. Царь положил мальчику руку на голову, взглянул ему в лицо и сказал:
– Этот плох. Однако записать его во флот. До мичманов, авось, дослужится.
Позже старик любил рассказывать этот случай и всегда прибавлял:
– Таков был царь-пророк, все так и было, в мичманы-то я попал, но только при отставке!
Петр Алексеевич хорошо разбирался в людях и был очень проницательным. Когда Петру представили двенадцатилетнего школьника Василия Тредьяковского, он, быстро взглянув на него, молвил:
– Будет вечный труженик!
Биографы Тредьяковского часто вспоминают это пророчество.
Неблагодарных людей Петр Великий не любил и говаривал о них так: «Неблагодарный есть человек без совести, ему верить не должно. Лучше явный враг, нежели подлый льстец и лицемер: такой безобразит человечество».
Однажды стольник Желябужский совершил преступление, за что военный суд приговорил его к публичному наказанию и ссылке. Этот приговор был утвержден государем Петром Алексеевичем. Сын провинившегося стольника, узнав о таком приговоре, дождался выхода царя из дворца, пал к стопам его и со слезами взмолился: