Заноза для бандита
Шрифт:
— Я рада, — бесцветно, мертвым голосом отвечает. — Отдай чемодан, пожалуйста. И я спокойна. Не для того я вещи собрала, чтобы ты, как в дурной мелодраме бежал за мной. Просто я ухожу, довольно!
В голову ударяет. Словно со всей дури об стену бьют. Сжимаю кулаки, разжимаю, снова сжимаю… и пугаю этим Марину.
— Марина, сядь. Пожалуйста! — повышаю голос, пытаясь докричаться. — Что произошло, и чего тебе довольно?
— Отношений этих довольно.
Да что с ней? Почему она такая неживая? Встряхнуть бы, чтобы снова прежней стала, но еще больше испугаю.
— И
— Не этого, — перебивает, морщится. — Не отношения у нас, а… дерьмо собачье!
В сердце колет. Или в душе, если она вообще существует?
Почему-то больно слышать это. И больно от того, что уйти хочет. Привык? Или…
— Что не так? Объясни? — контролирую голос, чтобы тише звучал.
— Это уродство, Андрей. И ты ведь это сам понимаешь, — смотрит мне в глаза, взгляд не отводит. Как мужчина с мужчиной разговаривает. Не как раньше. — Просто секс — приятный, и я не жалею. Даже несмотря на это видео не жалею о том, что было. Но было, и было, хватит! Ни к чему это не приведет, ведь нас только секс и связывает. Никаких чувств, никакого сочувствия. Ничего, и я не могу так.
Делает шаг назад, забыв про чемодан, отброшенный мною к окну. Словно и нет меня больше в ее жизни.
Не хочу отпускать!
Не могу! Без нее не смогу?
Похоже. Черт…
Хотел ведь, как узнал, что трется около братца, поразвлечься, и выкинуть. Деньгами поманить, показав, что такая-же, как Марианна с Эдиком. Потом… понял, что не такая, другая совсем. Вообще не как все! И просто по течению плыл, знал, что все закончится, но…
Нет!
Прижал ее спиной к себе, обнял за талию боясь, что вырываться начнет. Не начала, не сопротивляется даже. Хороший знак? Или…
Или. Развернул к себе, устроил на коленях, обнял. Глядит на меня своими глазами невозможными, которые нутро мое переворачивают. Смотрит так, будто решила уже все. Вдохнул ее запах — цветы и мята. Ей бы венки плести на ромашковом поле, да на женихов гадать — этой девушке из народных сказаний.
— Марина, — говорю осторожно, боясь разрушить все. Если уже не разрушил. — Если ты про духи, то не было у меня ничего и ни с кем, кроме тебя. Это Вероника, и видео это ее рук дело. Она наказана уже. Клянусь тебе, что расшибусь, но видео это из всех источников вычищу. Всех найду, у кого хранится, и извиниться перед тобой заставлю. И всех, кто тебя обидел! На коленях будут ползать, землю жрать. И Веронику… хочешь, ее сейчас же привезут? Видишь, решена проблема.
— Не решена, — отвечает, хоть взгляд ее и яснеет. — Спасибо, конечно, но… ты ведь ради себя это все делаешь, да? Я-то и не нужна тебе сама по себе. Знаю, вы — мужчины — не любите таких разговоров, но ты о моих чувствах даже не вспомнил! Знал про это видео, догадывался, что показали мне, и не потревожился даже. Не позвонил!
— Я приехал за тобой! — отвечаю. — Разве это не важнее?
— Все важно, нет приоритетов. И ты словно в настольную игру играешь: меня унизили, ты узнал, и наказал. Я собираюсь уйти — держишь. Действие — противодействие, никаких эмоций, сплошная логика. Плевать мне
С равнодушием? Это я-то равнодушен?
Нет. Или был таким?
Трясет всего от осознания, что уйдет сейчас, если не скажу слов правильных. Только бы сформулировать!
— Марина, — сглатываю тугой комок, мешающий говорить те слова, которые я не планировал произносить никому. И этой девушке тем более. — Ты мне небезразлична. Я не понял, что ты настолько чувствительна. Планировал дать всем то, что заслужили, и тогда уже показать тебе общую картину: что все обидчики наказаны. Понимал, что тебе неприятно, но не думал, что настолько. Если бы… если бы я о себе думал, о своем положении, то я бы не просил тебя со мной остаться, понимаешь? Но я прошу: останься! Пожалуйста, останься, ты мне нужна!
Не дышу, жду ее ответ. Руки, сжимающие тоненькую талию Светлячка, начинают подрагивать, как у запойного алкоголика. А она молчит.
И смотрит на меня.
Марина
Сильные руки Андрея плотно прижимают меня к себе, обнимают, удерживают. Спиной ощущаю, как бьется сердце Андрея — глухо и быстро. Забрался ладонями под майку, гладит, ласкает, сбивает с мыслей прикосновениями своими. Вот только…
Я не совсем ему безразлична.
Не это я услышать хотела. Это не «Я люблю тебя!».
Но ведь я нужна ему, как он сказал? Да, нужна. Чувствую это по еле сдерживаемому волнению, по движениям его рук, вжимающих меня в его тело, по дыханию.
Нужна.
И это уже не так мало!
А я его люблю. Люблю так сильно, что сердце заходится. И сказать ему хочется, но он ведь не ответит тем же, да и видно по мне, что я чувствую. А если Андрей не ответит мне на мое признание — дальше лишь в петлю.
Может, полюбит меня еще? Я ведь тоже не сразу, не с первого взгляда. По Олегу вон сохла, хотя…
Нет. Олег — что-то более взрослое, чем мои былые школьные любови, но он был для меня просто образом. Тем, кого я в воображении своем рисовала, представляя сказку — милый парень и хорошая девушка встречаются, влюбляются и женятся. И счастье до гробовой доски.
А Андрея я люблю? Не самообман ли это, вызванный первой близостью?
Нет.
Люблю.
И останусь, ведь и выбора никакого у меня нет.
Коротко вздохнула, повернулась к Андрею, чтобы ответить, но он меня остановил. Коротким поцелуем остановил.
— Ты ведь останешься? — шепчет между короткими поцелуями. — Я не могу сейчас остаться один. Тем более, без тебя. Останься, останься… просто говори мне, чего не хватает — сделаю все, только…
— Останусь, — успеваю ответить я, прежде чем его короткие поцелуи перерастают в более глубокий, жадный поцелуй. Ласкает меня как никогда нежно, врывается своим языком в мой рот, завоевывая и подчиняя. Как всегда, подчиняя меня, ведь невозможно сопротивляться, когда бесконечно любимый и желанный мужчина так близко, и горит тем же огнем.