Заоблачные истории

Книга издана «Детской литературой» в 1991 году с прекрасными рисунками Юры Сковородникова.

Тираж — 100 тысяч.

Редактор Инна Антипенко, художественный редактор Татьяна Никитина, которая и сосватала мне Сковородникова, за что ей и признателен.

Вслед за рассказами о Петре Первом это вторая книжка, написанная мной по заказу.

А появилась повесть вскоре после командировки в Рязанское десантное училище.

Не помню уж, кому из работников

Мне это задание казалось совершенно непосильным.

Но после пятидесятикилометрового марша-броска, совершенного с десантной ротой, когда в кровь стер ноги кирзовыми сапогами, все представилось в ином свете — легко выполнимым, коли есть приказ.

С таким чувством и писалась книжка в одном из проездов Марьиной Рощи, где снимал тогда квартиру…

Удивительно, что никто особенно не придирался ни к рисункам, ни к тексту.

Да, пожалуй, не до того было — уже началось в головах, как говорится, брожение.

Как-то выступал я перед читателями. Почему-то в здании Министерства иностранных дел, что на Смоленской.

Когда закончил, подходит ко мне некий дипломат средних лет и участливо спрашивает, в каких именно десантных частях я служил и не боялся ли первый раз прыгать с парашютом…

Мне, как человеку, совершившему единственный в жизни марш-бросок, вопрос был исключительно приятен.

То есть, несмотря на некоторую «завиральность», есть и достоверность в «Заоблачных историях».

Ветер разгуливал по аэродрому. Гнал тяжелые облака. Казалось, они вот-вот приземлятся — чуть слышно, влажно прошуршат мимо нашего самолета и упрутся в стеклянный вокзал, окутав его серой сыростью.

«Раскрывать или не раскрывать?» — думал я о зонтике, поглядывая то на небо, то на толпу перед трапом.

— Не волнуйтесь! Всех посадим! — говорила девушка в синей пилотке, проверявшая билеты.

А пассажиры хотели побыстрее оказаться внутри, в тепле, каждый в своем кресле.

Какой-то дядя лез вперед, подняв над головой банку с рыбками.

— Посторонись! — вскрикивал он, — Вода стынет!

Другой, в тюбетейке, пробивал дорогу позеленевшим самоваром:

— Медалист! Пустите с медалистом!

— Дыни! — охали в толпе. — Дыни помнете! Не прите!

— Тише, тише! — устало повторяла девушка. — Без вас не улетим! Всем места хватит…

Но пассажиры, видно, не верили. Боялись, что самолет все-таки улетит из-под носа. И толкались. И напирали.

— Товарищи, спокойно! — прогремел вдруг голос, будто из громкоговорителя.

Все обернулись. Чуть в стороне стоял парень богатырского вида. При взгляде на него хотелось выпятить грудь, расправить плечи. Он отличался от остальных пассажиров, как военный корабль может отличаться от прогулочных катеров.

— Товарищи! — развел он руки. — Оглядитесь!

Все замерли и стали оглядываться. Даже девушка у трапа. Даже помощник пилота из дверцы наверху.

— Посмотрите на эти сизые облака, гонимые вольным ветром! На эти лайнеры-красавцы, созданные человеком! Как прекрасно все вокруг! А вы, товарищи, толкаете друг друга…

Пассажиры потупились.

Но один мальчик, продолжавший вертеть головой, вдруг воскликнул:

— Смотрите, смотрите — собачка!

Действительно, там, где кончалась взлетная полоса и начинался лес, кто-то бежал во всю четвероногую прыть.

— Эх, разогнался-то! — покачал головой дядя с самоваром. — Сейчас взлетит!

Но взлететь не удалось. Протяжно завыла сирена, и к собаке помчался автомобиль, мигая оранжевой надписью «Следуй за мной!». Он отрезал путь к лесу. Тогда собака повернула к нашему самолету.

— Может, бешеная?! — заволновались пассажиры.

— Спокойно, — сказал дядя с рыбками. — Как натуралист разъясняю: на аэродромах, помимо соколов, должны быть специальные собаки.

— Ах, еще и соколы! — охнули в толпе.

— Птицы соколы, — пояснил натуралист, — охраняют воздух, распугивая ворон, чтобы не мешали взлету и посадке. А собаки стерегут землю, чтобы мелкие грызуны не лезли под колеса…

Тем временем собака приближалась. Уже было видно, что это матерый пес. Может, и правда — специальный, аэродромный.

— Да это же мишка! — закричал мальчик. — Настоящий мишка!

— Медведь! — толпа у трапа покачнулась. — Хищник!!!

Кто бросился вверх по ступенькам. Кто запрыгивал на крыло. Кто хоронился под колесами. Громыхая всеми медалями и фигурным носиком, покатился по асфальту самовар…

Неожиданно для себя раскрыл я зонтик, надеясь укрыться за ним.

Случилось то, что называется коротким, но обширно-звучным словом — паника!

А медведь, оглядываясь через плечо на гудящий автомобиль, мчался со всех ног к нашему самолету.

— Стой! Ни с места! — грянул богатырский голос.

Медведь остановился как вкопанный, будто сзади у него раскрылся тормозной парашют. Он даже присел на миг. Но тут же грубо рявкнул и поднялся во весь рост. Страшно было глядеть на него. Даже из-за зонтика. Как ни могуч был с виду наш богатырь, а куда уж ему с медведем тягаться…