Заоблачные истории
Шрифт:
— Первая группа — на борт посадка! — раздалась команда.
Лица у ребят строгие. Каждый думает, как прыгать будет. Даже Хвича Перетурян не улыбнется.
— Глядите веселей, десантники, — подбадривает старшина Верзилкин. — Вы орлы, а не голуби! Это Тетя, пожалуй, воробышек! Не бросайте его одного в небе, а то заблудится.
— Не бросим, — серьезно обещает Хвича. Не получается веселья…
— Отправка борта! — И самолет наш побежал, разогнался — и вверх, на исходную позицию.
Сидим мы в ряд на железной скамеечке. Я
Вспыхнула желтая надпись: «Приготовиться!»
Сирена заревела. Выпускающий распахнул дверь — прямо в небо. Ворвался небесный ледяной ветер в самолет.
— Пошел!!!
Топот, грохот. Такой шум стоит, что собственных мыслей не слышно. Бегут ребята к двери. На секунду замрут и проваливаются вниз, в белый свет.
Вот и мой черед! Глянул я наружу — и сердце провалилось в яму. Падает, падает безо всякого парашюта. Закрыл глаза и за ним бросился. Быстро лечу, но за сердцем никак не поспею. Крутит-вертит меня вверх тормашками. Раз-два-три! Неужто проспал Капитон?!
Щелчок! Дернуло кверху, и повис я…
Вокруг все голубое да золотое. И я посреди неба. Такое приволье, как во сне! Летите, голуби, летите!
Красота какая — лечу!
Только чувствую — ногам прохладно, прямо в пятки дует. Глянул вниз. А валенки-то мои! Летят сами по себе! Кувыркаются в небе, как шальные грачи.
Эх, голова — два уха! Позабыл я валенки к поясу привязать, как наказывал старшина Верзилкин. Вот и выскочил из них от рывка, когда парашют раскрылся.
Что же делать-то! Засмеют ребята — совсем житья не будет. Особенно Хвича Перетурян. «Тетя, — скажет, — босой парашютист!»
Нельзя по глупости праздник себе портить. Давай, Тетя, управляй парашютом. Куда валенки, туда и ты…
Конечно, уже не до неба, не до красот. Слежу за валенками. Кувырнулись они последний раз в воздухе и аккуратненько в снег — стоят как ни в чем ни бывало, голенищами вверх.
Теперь только бы не промахнуться! Тяну за стропы, как за поводья, будто и не парашютом, а лошадью правлю. Не подведи, друг сердечный! Не осрами Тетю-простофилю! Тпррруу!!!
Вот они небесные валенки, поджидают хозяина. Расставил я ноги пошире и точнехонько угодил. Ах, теплые мои валенки, даже остыть не успели. Просторны, будто подросли, пока в небе кружились.
Погасил я купол, отстегнул парашют и бегом — докладывать инструктору по прыжкам Каблукову.
— Товарищ майор, задача выполнена!
— Ну, товарищ рядовой Тетя, — говорит инструктор. — Такого еще не видал, чтобы с первой же попытки в валенки попасть. Это, пожалуй, мировой рекорд на точность приземления.
Жалко, чужая обувь вам подвернулась.
— Как так?! Почему чужая?
— А вон поглядите — солдат Хвича ковыляет. Ваши валенки подобрал. Видно, жмут изрядно. Теперь он не боец, а гусь лапчатый, хромоножка! В парашютном деле пустяков нет! Растеряли по небу валенки — значит, не выполнена боевая задача! За точность приземления хвалю, за ротозейство — порицаю!
Вот и весь праздник — прилетели голуби. Обменялись мы с Хвичей валенками и побрели парашюты укладывать.
А валенки наши так бодро скрипят по снегу, вроде бы и не сваливались с ног, не летали, как вольные птицы.
Да ведь и то правда — как здорово в небе парить! Даже простому валенку полетать охота.
Потерянный азимут
История шестая
Как-то капитан Крапива рассказывал нам на занятиях об азимуте. Да только слушали мы его, точно нерадивые школьники, — потихоньку в «города» играли.
— Десантник должен уметь ходить по азимуту, — закончил капитан. — Иначе это не десантник, а детсадник! Все ясно?!
— Так точно! — ответили мы, хотя большой ясности, конечно, не было.
— Да чего тут уметь-то! — хорохорились потом Фокин с Пакиным. — У нас Хвича не то что по азимуту — по проволоке пройдет с закрытыми глазами.
— А что это все-таки такое — азипут? — На всякий случай интересовался Хвича.
— Ази-мут — это пути, — уверенно объяснял Пакин, слыхавший кое-что краем уха. — Просто пути-дороги! Что ты, Хвича, по дороге не пройдешь?
— Пройду, — соглашался Хвича, — если в своих валенках, а не в Тетиных.
Поговорили да и позабыли вскоре совсем об этом азимуте.
Но однажды капитан Крапива дал взводу задание — выйти к речке Прошке, разложить костры и дожидаться подхода роты.
Задание не сложное. Бывали прошлым летом на Прошке — место хорошее, рыбное.
Да капитан еще добавил:
— Маршрут по азимуту сорок! Компас не забудьте!
Командирский приказ что отцовский наказ. Все понятно. Кроме азимута. Некстати он выплыл вместе с компасом…
— Ну что тут не понять! — махнул рукой Пакин. — До Прошки сорок километров пути. Вот и весь азимут! Обойдемся без компаса. И так неизвестно зачем противогазы таскаем — курам на смех!
Двинулись мы в путь. У каждого за спиной Роман Денисыч — рюкзак десантника. К нему саперная лопатка и противогаз приторочены. Полагается по уставу.
Лыжи отлично скользят — правильную смазку выбрали.
— Полем пройдем, леском, а там и Прошка, — рассуждает Пакин.
— Хороший у нас азипут! — улыбается Хвича, — Приятно идти!
Зимний день короток. Росточек у него меньше моего. Уже смеркается. Дорога кончилась. Лыжи в снег проваливаются. Вокруг не лесочек — чаща дремучая. Прошли мы, похоже, куда больше сорока километров. А Прошки не видать. Вообще, как говорится, ни зги не видно. Еле бредем мы.
— Где же, Пакин, твой азипут? — спрашивает Хвича. — Затерялся?
— Сейчас, сейчас. Найдем, — неуверенно говорит Пакин.
Свернули налево. Направо. Глухомань! Деревья стеной стоят. А рекой и не пахнет!