Запад-81
Шрифт:
— Как там САМ? Сильно злой, если так рано примчался?
— Чем-то обеспокоенный. Всю дорогу молчал и нервничал.
Дежурный по Управлению тут же отправил Могилевича на второй этаж.
— Дуй скорее! Что-то серьёзное приключилось, и товарищ капитан всех командиров в восемь ноль-ноль у себя собирает.
Что уж может быть серьёзнее? Исчез военный аэродром возле деревни Журжево, что находится на северо-востоке от областного центра. Вот просто так взял и исчез! Прискакавший полчаса назад из деревни парень рассказывал про какой-то странный светящийся туман, среди ночи окутавший аэродром. А когда рассвело, на месте аэродрома стала видна огромная проплешина, застроенная огромными зданиями непонятного назначения. И лётное поле, увеличившееся во много раз,
После этого колхозники, привыкшие вставать с солнцем, видели в небе на огромной высоте летящий самолёт, оставляющий в небе ярко-белый след. Самолёт летел очень, очень быстро. «Быстрее любого истребителя». Пролетел он с юга на север, а почти через час вернулся на юг.
Почти через час — понятие растяжимое. Часы и в городе большая редкость, а в деревнях и вовсе. Так что, может, полчаса летал, а может, и полтора часа. Но необычный гул с неба слышали и горожане.
С аэродромом никакой связи. Деревенские подходить близко побоялись, потому что увидели, как вокруг аэродрома ходят солдаты в неизвестной форме с короткими винтовками на плече. И самое главное — с погонами, которые в государстве рабочих и крестьян отменили больше двадцати лет назад.
— Есть основания предполагать, что имеет место десант недобитых белогвардейцев, — заключил капитан милиции Самойлович.
— Товарищ капитан, а разведку к аэродрому посылали? — задал вопрос старший сержант Осипов, перешедший на службу в милицию после ранения в Финскую кампанию с должности пехотного комвзвода.
— Я уже приказал старшему милиционеру Кучеру, который живёт на северной окраине Витебска, оседлать коня и съездить в сторону аэродрома. Чтобы он, как вернётся, с любого телефона позвонил в Управление и доложил об увиденном. А ещё позвонил в Минск, попросил, чтобы выслали самолёт, который осмотрит местность сверху. Там у них тоже что-то подобное творится в Мачулищах. А пока нам надо подготовить план наших действий на случай, если моё предположение о десанте белогвардейцев подтвердится.
За время совещания Самойлович несколько раз отвлекался на телефонные звонки. Из Минска сообщили, что самолёт У-2 вылетел. Дозвонился Кучер, подтвердивший слова колхозников о множестве огромных самолётов на преобразившемся аэродроме, и о том, что аэродром сильно охраняется людьми в неизвестной форме. Смутили, разве что, его слова о том, что на хвостах некоторых самолётов он разглядел что-то похожее на советский флаг. Но смотрел он очень издалека, и гарантированно это утверждать не мог. Поэтому было принято решение обратиться к военным, теперь очень часто следующим через железнодорожную станцию в воинских эшелонах. И из Минска разрешили разгрузить один из эшелонов, в котором следовало две роты стрелкового батальона, батарея полковых пушек и две бронемашины БА-20. Главное, что к пушкам имелся полный боекомплект, а для красноармейцев нашлись патроны. Руководить разгрузкой и выдвижением стрелков и артиллерии отправили лейтенанта госбезопасности Акопяна.
Бронеавтомобиль БА-20
А потом телефон начал звонить беспрестанно. С северной окраины города сначала сообщали о том, что на аэродроме совершил посадку какой-то странный летательный аппарат с винтом наверху, но не автожир. А потом — что с аэродрома взлетел гигантский четырёхмоторный самолёт, взявший курс на восток.
— Если это бомбардировщик, вроде ТБ-7, то он очень много бед может наделать, — покачал головой Осипов, лучше всех знакомый с новинками военной техники.
Доложили и о стрельбе после появления вблизи аэродрома разведчика У-2. Но биплан не сбили, потому что вскоре после этого лётчик-наблюдатель позвонил из продовольственного магазина, докладывая о произведённой разведке. Стрельба, как пояснил начальник Управления, была, скорее всего, предупредительная. Самолёт
Затем последовал отчёт лейтенанта ГБ Акопяна о том, что бронетехника и красноармейцы выезжают из района вокзала на грузовиках, временно заимствованных у городских предприятий, а пушечная батарея перебрасывается на окраину Витебска. И размышлять над всеми странностями стало некогда: весь свободный от неотложных дел личный состав Управления НКВД областного центра выдвигался в сторону аэродрома вместе с красноармейцами.
Аэродром действительно поражал своими размерами. Могилевич его не раз видел в прежние времена, и он никогда не казался младшему лейтенанту маленьким. Но теперь… Взлётно-посадочная полоса, вокруг которой действительно сгрудилась масса самолётов невиданных форм и размеров, растянулась, наверное, километра на три. И, в отличие от прежнего, была бетонной! Такое, как он читал, только вот-вот будет сооружено под Москвой. Может, это тот подмосковный аэродром (как же его название?) невероятным образом перенёсся сюда, в Белоруссию? Но нет, Осипов говорит, что никогда таких самолётов на фронте не видел. Чуть в стороне — несколько огромных домов в четыре или пять этажей. Таких даже в Витебске — раз, два, и обчёлся. А эти гигантские полукруглые сооружения на окраине аэродрома, сделанные явно из металла? Никто никогда таких не видел.
Полковые трёхдюймовки оставили, как и положено, в тылу, на окраине Ольгово. Их дальнобойности и оттуда хватит, чтобы накрыть почти всё лётное поле и здания вокруг него. А красноармейцы, получив патроны и набив ими обоймы, выстраивались в цепь, чтобы по команде пойти в атаку. На флангах — бронемашины. Пусть и пулемётные, но вместе с ДП, имеющимися в обеих ротах, очень хорошо поддержат наших бойцов, если незваные гости попытаются отбиваться.
А ведь попытаются! В старенький бинокль, доставшийся Могилевичу от отца, воевавшего в Гражданскую, хорошо видны фигурки солдат противника, бегущие к западному краю взлётной полосы. Форма у них действительно непривычная: вся в каких-то пятнах. Вот один, споткнувшись, упал в траву, и сразу же исчез. И какие-то короткие карабины в руках. Передовые уже достигли колючей проволоки и залегают, сливаясь с травой. Тяжело будет таких выкурить, когда наши пойдут в атаку. Ну, ничего! Под артиллерийским и пулемётным огнём, при поддержке наших бронемашин, никуда они не денутся. Их там всего-то человек пятьдесят, а у нас — четыре сотни, включая милиционеров.
— А это что за шум? — отвлёк младшего лейтенанта оказавшийся рядом Акопян.
Из леса, ломая кусты, с невероятной скоростью, словно они едут не по неровной луговине, а по шоссе, вылетели то ли колёсные танки, то ли какие другие боевые машины. Четыре пары огромных колёс, небольшие башенки с торчащими из них крупнокалиберными пулемётами. Много! Целых десять штук.
БТР-70
Машины, распределившись на равные промежутки вдоль южного и западного края аэродромного ограждения, развернулись передом к красноармейцам, и из люков на их «спинах» посыпались вниз солдаты. В таких же испятнанных гимнастёрках и с короткими карабинами, но уже в касках. Мгновенно рассыпались и залегли в траве. Пожалуй, человек по семь из каждой машины. А это значит, к полусотне прибежавших ранее добавилось ещё… не меньше семидесяти.
— Не стреляют. Почему они не стреляют?
Горячего кавказца Акопяна, похоже, беспокоило именно такое странное поведение «белогвардейцев».
Именно так, в кавычках! Просто потому, что на длинном штыре одной из машин прикреплён… красный советский флаг. Не просто красная тряпка, а именно флаг, с золотыми серпом и молотом в верхнем углу у «древка».
Люк на крыше пулемётной башенки той машины открылся, и из неё по пояс высунулся человек, принявшийся махать куском белой материи.