Запад – Восток

Вилков Алексей

Она не верила в мистику, духов и прочую потустороннюю ересь. Девушка считала подобные побрякушки фетишем, неистребимым атавизмом Средневековья, уделом суеверных людей и прерогативой архаичных цивилизаций.

– Еще как помогает! – заявил Сафар. – Это не простой амулет, а Рука Фатимы. Фатима – дочь пророка Мухаммеда, защитница смертных. Есть еще раковины каури, серебряные броши и лягушки-близнецы – все это предохраняет от сглаза. Но я тебе дарю самый сильный амулет, выражая мое трепетное почтение. И если ты будешь ценить мой дар, то никто тебя не сглазит и не постигнет тебя кара пророка. Подойди ко мне и забери его!

Катрин поднялась и лениво подошла

к Сафару. Тот взял амулет в руки, попросил ее чуть наклониться, что девушка послушно выполнила, и надел амулет ей на шею.

– Храни и никогда не снимай! – предупредил он.

– Спасибо, принц, – равнодушно ответила Катрин. – Постараюсь выполнить твою просьбу.

Сафар схватил ее за руку – на безымянном пальце девушки сияло подаренное кольцо.

– Умница! – воскликнул он. – Ты не рассталась с магическим колечком, и оно выполнило свое обещание. Мы встретились, как я тебе и предсказывал. Все подчиняется высшим силам, все уготовано нам с рождения. И последний глупец тот, кто пытается убежать от судьбы, ходит по замкнутому кругу, не догадываясь, что топчется на одном месте.

– Я не такая фаталистка, как ты, – заметила Катрин и вернулась назад, прижимая амулет, чтобы он не бил по груди. Он оказался довольно увесистым, и требовались усилия, чтобы привыкнуть к новой ноше.

– Ты очень молода и пока максималистка. Самонадеянно веришь в себя, но со временем ты поверишь во Всевышнего, почувствуешь его священную волю.

– Ты не жалеешь на меня подарков. Еще чуть-чуть, и я буду как бесценный манекен в ювелирном салоне – полностью увешана золотом и бриллиантами. Ты надеешься купить мою преданность и любовь? Если так, то тебе долго придется ждать. Если, конечно, вообще дождешься.

– Это де Ронсар покупает любовь, а я просто беру ее, – лаконично ответил Сафар, убирая ларец на прежнее место. – У любви нет стоимости, это не баррель нефти. А мои невинные дары – это проявление любви.

– Это просто сладкие слова, и я сыта ими по горло.

– Ты начинаешь дерзить! – недовольно поморщился Сафар.

– Не волнуйтесь, принц. Я всегда такая.

– Ты изменишься, и оглянуться не успеешь.

– Даешь гарантию?

– Гарантии дает Аллах, и он на моей стороне.

– С чего ты взял? Ты общаешься с ним? – смело спросила Катрин, нарываясь на ответную грубость. Несмотря на все предостережения, она хотела выпустить на свет злого джинна, чтобы на собственном опыте убедиться, насколько он страшен и беспощаден в гневе.

Но пробка волшебной лампы не желала открываться. Джинн не торопился выходить. Сафар сдерживал себя и терпел, удивляясь, как эта непокорная женщина так легко заводит его, злит, заставляет обливаться потом, но одновременно возбуждает, зажигает в нем страсть и терзает его плоть. Она сама по себе чертовка! В ней самой сидит злой дух, который по силе готов сравниться с любыми самыми мерзкими существами потустороннего мира. А укрощать злых духов – дело сложное и далеко не всегда заканчивается победой. Сафару предстояло поднапрячься, чтобы выбить из души Катрин овладевшую ей нечисть.

Мотнув головой, принц хлопнул ладонями по столу:

– Ненаглядная моя! Тебе не удастся вывести меня из себя, я сегодня в хорошем настроении. Недавно меня посетил вещий сон. Я видел в нем тебя: ты была кротка, ласкова, послушна. Вокруг все отсвечивало зеленым сиянием, а это цвет Востока. Ты была в красном платье, а это мой любимый цвет. Мы сидели вдвоем на персидском ковре и курили кальян. Кальян! Тот же самый кальян, что стоит рядом с тобою. Во сне нам было очень хорошо вдвоем.

Ты была счастлива, а я вдвойне. Дурманящий дым окутывал нас. Как я понял, что сон вещий? Это не мои выдумки. Я не поленился и открыл древний сонник ал-Динавари. Со времен основания ислама и проповедей пророка Мухаммеда это самый правдивый сонник из всех, что я держал в своих руках. По соннику я определил, что кальян – символ супружества и верности, особенно когда его курят вместе, по очереди. И к гадалке не ходи – понятно. Ал-Динавари никогда не ошибался, поэтому его сонник и актуален спустя столетия. Книга судеб подтверждает мои слова прямым текстом. И не будь я поклонником гениальных стихосложений Омара Хайяма, чтобы не верить в истинность толкований ал-Динавари.

– Мне и не такое снилось, даже вспоминать не буду, – выдавила Катрин, прокрутив в памяти последние сновидения. – Ты вроде религиозный и в то же время веришь в предания, гадания, вещие сны. Как это уживается в тебе, непонятно. Это пугает. Ты очень неоднозначный человек и занимаешься незаконными развлечениями. Когда-нибудь этому наступит конец, твоя империя рухнет, гарем распадется. А ты? Даже не представляю, что с тобой будет, когда власти узнают, каким способом ты находишь себе жен. Тебе не снился вещий сон о крахе?

– И не приснится, – уверенно произнес Сафар. – Моя империя вечна.

– А мне стало известно, что ты не настоящий принц, а просто им прикидываешься, – дерзко заявила Катрин. – Ты великий мистификатор, мошенник и рабовладелец!

– Кто наболтал тебе эту чушь? – без ноты сомнения произнес он. – Только полнейший безумец. Как-нибудь я познакомлю тебя с моей родословной. Ты убедишься, что мой род восходит из глубин веков, я отношусь к древнему роду шейхов. А шейхам закон не писан, они сами – закон. Меня благословляет Аллах! – Сафар даже привстал. – Он направляет волю суннитов, шиитов и факиров. Не будь его, не было бы и нас. И не перечь мне, иначе я за себя не ручаюсь! Давай, оставь меня. Я утомлен. Обдумай свои ошибки и сделай правильные выводы.

«Либо он полоумный фанатик, либо последний циник, – заключила Катрин. – Его не мучают ни угрызения совести, ни вина за сломленные судьбы. Что он сотворит со мной? Во что превратит? Он способен на многое. До него нельзя достучаться! Он превратит меня в послушную служанку, заставит курить кальян и пить крепкие зелья, наденет на меня паранджу и даст новое имя. Я стану очередной Гульфией или Гюльчатай! Моя уникальность и самобытность исчезнут, я буду одной из многих: безликой, безымянной, безвольной, бесправной и покоренной рабыней. И это если он возьмет меня в законные жены. В другом случае я пополню ряды невольниц и буду ходить по нескончаемому лабиринту дворца, света белого не увижу. Не допускай этого, беги прочь! Беги и не думай о последствиях, борись за свободу! Я кончу здесь свою неудавшуюся жизнь, если не вырвусь за пределы этого рабства. И пусть меня сожрут черви в его тюремных казематах, но я не буду участвовать в его оргиях, не выйдет! Я справлюсь…»

Сзади щелкнул засов. В тронный зал вошли арабы в рубашках, остановились у порога и стали ожидать приказания. Сафар лениво махнул рукой с увесистыми перстнями, подзывая охрану, и послушная парочка приблизилась к Катрин.

– Наше свидание окончено? – с вызовом взглянула она ему в лицо.

– Наше свидание идет вечно, – иронично ответил он. – Как говорят в ваших театрах, сделаем антракт. Пьеса сама по себе нескончаема. Ты пока поразмысли, мои люди тебя проводят.

– Когда мы снова увидимся? – спросила Катрин, погладив подаренный амулет.