Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

авторов Коллектив

Выводы

Исследователям еще предстоит ответить на вопрос, насколько глубоко изучался в СССР опыт событий, происходивших на территории бывшей Чехословакии в 1938–1939 гг. и какие выводы были сделаны на основании этого анализа советским руководством. Тем более что само применение принципа «освобождения» в истории известно давно и широко применялось ранее. Однако нельзя не отметить тот факт, что по форме, а во многом и по содержанию, события сентября 1939 г. в бывших восточных воеводствах Польши, зеркально отражают явления, происходившие в 1938 г., на бывших чехословацких территориях, отошедших к Польше и Венгрии.

К примеру, практически идентичным является идеологическое обоснование

операций. Все они построены на тезисе освобождения своих угнетаемых братьев от ига коварных оккупантов, подло захвативших исконно «наши» земли в прошлом в самый сложный для существования «нашего» государства период. Во всех случаях присутствует элемент возмездия и мобилизации лояльного «нашего» населения, проживающего на «оккупированной» врагом территории. Польская и венгерская операции четко строились на провокационной основе имитации народных волнений, которые должны были бы стать предлогом для военного вторжения. В свою очередь «польская кампания» РККА сопровождалась действиями просоветских вооруженных формирований из местного населения. При этом, безусловно, нельзя исключать возможности действия советских диверсионных отрядов в польском тылу, хотя документы, подтверждающие это, пока не введены в научный оборот

Схожим являются и такие моменты как, например, встречи «армии- освободительницы», вероятно, чаще массовые, чем торжественные. Мотивы участия в этих акциях были самыми разными: от идейных симпатий к новой власти до страха перед репрессиями с ее стороны. Еще одной характерной чертой периода безвластия становятся грабежи и сопровождавшие их убийства начального периода «оккупации/освобождения». Как правило, пострадавшие заявляют о том, что новые власти всячески этому способствовали, предоставляя местному населению «карт-бланш» на несколько дней для сведения личных счетов. В тоже время имели место случаи, когда именно приход «чужой» армии останавливал беспредел переходного периода.

Пострадавшая сторона, как только позволяла ситуация, начинала формировать комплекс документов, фиксирующий различного рода преступления своих оппонентов на отобранной территории. В будущем эти материалы в той или иной форме были использованы историками и стали частью национального исторического мифа, с характерным для данного явления образом «жертвы» своего народа. Как правило, в этом контексте образ соседей других национальностей выглядит не лучшим образом.

В данном случае события этого периода часто вплетаются в более широкий контекст, а именно ответственности того или иного государства за развязывание Второй мировой войны. Если первенство в этом вопросе безоговорочно признается за Германией, то вопрос о ее «пособниках» в каждой из стран Центральной и Восточной Европы трактуется с «национальной спецификой».

Очередными схожими элементами переходного периода были временное военное управление на занятой спорной территории, изоляция от остальной части «государства-родины», введение нового государственного языка, административная реформа, замена старой валюты новой, наплыв «проверенных» чиновников и служащих, ликвидация последствий деятельности бывших «оккупантов» на «освобожденной» территории

Отметим также, что начальный период смены власти происходил в атмосфере своеобразного взаимного «культурного шока». В совершенно иной реальности оказывались представители ранее доминирующих этнических групп, формально уступая лидерство менее статусным группам. У тех и у других формировалось различное отношение к новой власти, опять таки «шоковое» в первое время. В этих же категориях можно оценивать и состояние «оккупантов/освободителей». Несмотря на пропагандистские тезисы, учитывая реалии того времени, эти люди знали о жизни на «освобожденной» территории достаточно мало. Более показательным в этом отношении является пример событий осени 1939 г. на территории бывших восточных воеводств II Речи Посполитой. Однако в воспоминаниях чехов и словаков о событиях осени 1938 г. также встречаются упоминания о «варварстве» и более низком культурном и экономическом уровне, захвативших их поляков и венгров.

Схожими являются действия «освободителей» в сфере государственной безопасности. Спецслужбы старались максимально быстро изолировать всех тех, кто активно ранее участвовал в общественно-политической жизни на стороне «оккупантов» или получил какие-либо социальные и экономические преференции от прежних властей. Таким образом, везде репрессиям со стороны новой власти подверглись в первую очередь следующие представители противника: чиновники государственных органов, военнослужащие, активисты общественных и политических организаций, сельскохозяйственные колонисты, члены их семей. Неотъемлемой частью установления нового порядка стали массовые принудительные миграции, которые радикально изменили демографическую структуру спорных территорий.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В ЗАПАДНОЙ УКРАИНЕ И

ЗАПАДНОЙ БЕЛОРУССИИ

В. К. Баран

Экономические преобразования в западной Украине в 1939–1941 годах

В сентябре 1939 г., в соответствии с тайными договоренностями с Германией, Красная армия вступила на территорию восточных воеводств Польши. Началось создание новых органов власти — временных управлений и крестьянских комитетов, которым подчинялись вооруженные отряды — рабочая гвардия и крестьянские дружины. Эти органы власти, рассчитанные на переходный период, находились под полным контролем военного командования и партийно-государственных чиновников, командированных в регион ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)У.

В Западной Украине развернулись радикальные социально экономические преобразования. Фабрики и заводы, собственники которых покинули страну, перешли под непосредственное руководство временных управлений. На всех промышленных предприятиях вводился рабочий контроль, осуществлявшийся при помощи профсоюзов. Крестьянские комитеты взяли на учет имущество помещиков, монастырей, государственных чиновников, а в конце сентября приступили к разделу земли, скота и инвентаря, принадлежавших «классово чуждым элементам».

Под жесткий надзор временных управлений попали банки, транспорт, предприятия связи и торговли. Определенное время расчет за товары и услуги разрешалось вести в польских злотых и советских рублях. Командующий Украинского фронта командарм 1-го ранга С. Тимошенко издал приказ, в соответствии с которым злотый приравнивался к рублю. Напомним, что перед войной в соответствии с бюллетенем курсов иностранной валюты 100 польских злотых приравнивались к 99,66 советским рублям [281] . Одним словом, на присоединенных территориях был развернут масштабный процесс советизации общества.

281

Правда. 1939. 1 августа.

Во всех банках региона начали работать комиссары, назначенные временными управлениями. Они проверяли ценности и текущие счета, осуществляли кредитование промышленных и других хозяйственных предприятий, обеспечивая постепенный период на советскую валюту, хотя определенное время расчеты разрешалось вести также и в злотых. Комиссары давали разрешения на выплату денег из вкладов частных лиц, но эти выплаты не могли превышать 300 рублей. По указанию политического руководства, любые операции с иностранными банками категорически запрещались.