Zападня
Шрифт:
– Еще посудина! – доложил Поспехов. – Маломерная. Идет за баржей на дистанции в километр без малого.
– Извини, док, – отмахнулся и Макагон. – Где идет, покажи.
– Вон там, – Поспехов указал стволом винтовки в серую мглу на юго-западе. – Не по шарам? А если через бинокль?
– Поучи еще, пехота. – Макагон тоже вооружился биноклем. – Это Гудрон. Точно его корыто. Судя по осадке, с ним два пассажира, не меньше.
– Гудрон вышел из запоя? – удивился Поспехов. – Завтра дождь кончится и выпадет снег. Что ему пообещали эти пассажиры, танкер со спиртом?
– Не знаю, но соображать, похоже, будут на троих. Еще движение. От Универа отчалили три… нет… четыре… пять катеров. По-моему, они идут наперехват.
– На перехват кого… – Макагон навел бинокль на групповую цель. – В смысле – кому? Или чему?
– Держат курс на баржу, – избавил его от грамматических мучений снайпер. – Командир, беспокоюсь за посылку.
– Все на борт, – приказал Бибик. – Будем разбираться.
– «Отдайте нашу посылку!» – пытаясь подражать голосу кота Матроскина, произнес Поспехов и защелкнул колпачок на прицеле винтовки. – Мак, я рулю!
– Отставить, – вмешался Бибик. – Мак, за штурвал. Антон, на бак. Ставь свою машинку на сошки и жди команды. Док… Где он опять?!
Бибик оглянулся. Доктор Чернявский словно провалился сквозь землю. Точнее, сначала сквозь перекрытия затопленных этажей, а уже после сквозь землю. Как всегда, сделал он это не вовремя. Бибик уже сто раз обещал себе, что привяжет дока сыромятным ремешком, ну, или хотя бы не будет выпускать его из вида, но все обещания пропали впустую. Доктор исчезал по своим научным делам, когда ему вздумается, и Бибик ничего не мог с этим поделать. Увещевания, просьбы, требования и даже приказы не действовали на Чернявского. Он рассеянно кивал, извинялся, обещал исправиться и… тут же снова исчезал. Вот, как сейчас. И самое противное, искать его было бесполезно. Пока сам не «всплывет», не найдешь, будь ты хоть Шерлоком Холмсом.
Бибик сплюнул, негромко выругался и дал отмашку бойцам – «идите, ищите!» Мероприятие, как сказано выше, было бессмысленное, но просто сидеть и ждать, когда Чернявский нагуляется, не позволяла инструкция. А положения инструкций ЦИК бывший полковник Бибик привык выполнять, как пункты боевого устава.
Поиски затянулись минут на десять, и за это время оперативная обстановка в видимой части московской акватории осложнилась. Пять неизвестных катеров сократили отставание от баржи до минимума. Правда, на абордаж идти не спешили. Наверное, разглядели, сколько охраны на борту «грузовичка», и всерьез задумались, а стоит ли игра свеч.
Катер Гудрона болтался пока далеко, там, где от кильватерной струи большого судна не осталось и воспоминаний, но курса не менял. По-прежнему шел за баржей, и его экипаж наверняка тоже имел какие-то виды либо на само судно, либо на его груз, либо… на пакаль. Этот вариант нельзя было исключать по одной простой причине: очень уж странный ажиотаж поднялся вокруг обычной на вид баржи, совершающей обычный рейс.
Пока получалось, что первый и второй «эшелоны» преследователей поменялись местами и на этом временно успокоились. Но надолго ли? И успокоились ли? Сидя на месте, понять было трудно.
«Где только носит этого дока?!»
Бибик вновь оглянулся и вдруг увидел Чернявского. Оказывается, док никуда особо и не уходил! Прошел в соседнюю комнату, присел у большой дыры в полу и замер, сосредоточенно глядя в темные глубины нижнего этажа. Сидел он неподвижно, затаив дыхание, поэтому его и не заметили ни Бибик, ни бойцы. Такой вот вышел конфуз. И в первую очередь это камень в огород Мака, бывшего разведчика… чтоб он был здоров!
Макагон словно почувствовал, что командир мысленно его «склоняет», и тут же появился в соседней комнате. Он бесшумно приблизился к пролому с другой стороны и уселся напротив дока. Чуть позже слева на корточках расположился и Поспехов. Поначалу бойцы «выразительно» пялились на дока, ожидая, что тот поднимет взгляд и увидит, с каким укором смотрят на него товарищи, но прошла почти минута, а доктор так и продолжал глядеть в темную воду. Он словно выпал из реальности и полностью сконцентрировался на изучении серых глубин. Что он там умудрился рассмотреть, было совершенно непонятно.
Бибик тоже подошел к пролому, достал фонарь, направил его на воду и щелкнул кнопкой. Мощный луч осветил всю площадь пролома, но в глубину пробился на метр, не больше. Впрочем, этого вполне хватило. То, что увидели квестеры, находилось гораздо ближе к поверхности. Или «те, кого увидели квестеры, находились…» – тут снова возможны варианты, как в том случае с «перехватом».
Несколько водяных и русалок почти неподвижно «зависли» в полуметре от поверхности воды и вытаращились на Чернявского. Вспыхнувший свет немного их расшевелил, но врассыпную они не бросились. Просто задвигались – поначалу хаотично, а затем выстроились в круг и начали плавать друг за другом, как морские котики на манеже водного цирка. Вот только котики существа симпатичные, с лоснящимися шкурами и умными глазками-угольками, а водяные… распухшая, зеленовато-серая, мутноглазая нежить. Соответственно и реакция на нее у «зрителя» совершенно другая. Никакого восторга или умиления. Отвращение и жалость. Да, именно жалость, а не страх.
Во всяком случае, Бибик этих существ жалел. Были ведь нормальными людьми, жили себе, строили планы, и вдруг – получите, распишитесь. Вы все теперь нелюди. Не живые, не мертвые. И вообще непонятно кто и непонятно, как и сколько будете в таком вот виде существовать. Ведь непонятно, почему вы такими стали. А главное – за что?
«В общем, грустно все это, а не страшно».
Бибик поднял руку, жестом приказывая стрелкам убрать оружие, которое они с перепугу вскинули и направили на водяных. Даже при самом плохом раскладе, то есть если водяные настроены недружелюбно, квестерам ничто не угрожало. Выпрыгнуть и схватить человека могли только особо крупные и активные нелюди. Да и то случалось такое лишь поначалу. В последнее время водоплавающая нежить вела себя большей частью пассивно, как сонная рыба. Плавали, едва двигая конечностями, «зависали» и водили хороводы, вот как сейчас.
Некоторые ученые называли это «молниеносным вырождением вида», другие грешили на снижение в воде концентрации мифического «оживляющего зелья», а третьи, взять того же Чернявского, были уверены, что это проблема психологического порядка. По мнению дока и его коллег, в обществе водяных сформировался культ смерти. Многие из «утонувших, но не умерших» желали умереть по-настоящему, но как это сделать, не знали. Вот и решили думать об этом сообща, собираясь большими «косяками». Постепенно стихийные сборища начали обретать признаки упорядоченности, появились правила и традиции, а также другие элементы, присущие всяким сектам. Одной из традиций стали хороводы против часовой стрелки, якобы призывающие истинную смерть.
Короче, водяные вели себя как всегда непонятно, но Бибик не видел в этом особой проблемы. Когда все зафиксировано, запротоколировано и подшито, не имеет значения – понятное это явление или нет. Случалось такое раньше? Да. Закончилось плохо? Нет. Значит, не страшно. Бибик вполне разделял такой подход. Все понимать невозможно, да и зачем?
Но в данном конкретном случае было странно, что Чернявский обнаружил «ячейку секты» во время ее очередного «заседания». Ничто не мешало водяным уйти поглубже и хороводить там. Однако они поднялись к поверхности и вытаращились на дока. Что за блажь?