Западный ветер - ясная погода
Шрифт:
Общая длина северного пути, кое-где приспособленного для грузовиков, но иногда сужающегося до тропы, была всего около 150 км, однако там было плохо с водой и, поскольку по нему все еще шли индийские беженцы, существовала опасность возникновения эпидемий, заторов на тропе и т. д. Поэтому Александер решил разделить свою армию, 17-я дивизия и танковая бригада без танков должны были идти северным путем, остальные части - южным, причем немедленно, чтобы опередить японцев.
Отступление по южному пути началось уже 26 апреля. Приказав 17-й и 38-й китайским дивизиям защищать мост у Авы, Слим приказал частям бирманской дивизии начать движение к долине Мьиты. Часть сил генерал бросил на задержку японских танковых и моторизованных колонн, которые стремились отрезать англичанам пути отступления и не дать им возможности выйти на тропы к перевалам. Сопротивление англичан возросло - было ясно, что если японцы прорвутся к Авскому мосту или долине Мьиты, придется сдаваться.
В эти драматические дни последних боев судьбы войны начали постепенно меняться. В Малайе в декабре и январе японцы побеждали превосходящие силы противника, в Бирме в апреле и начале мая они не могли одолеть английские войска, уступавшие им в численности. За пять месяцев боев в Бирме те английские части, что не были уничтожены в первые недели, постепенно научились сражаться. Командование частей также постепенно сменилось - генералы и полковники мирного времени, как всегда бывает на войне, постепенно были заменены либо командирами более высокого класса с опытом боев на Ближнем Востоке и в Африке, либо выдвинулись из нижестоящих офицеров. Следует учесть, что в долине Иравади бои велись в основном в безлесном открытом пространстве среди сухих рисовых полей, где японская тактика инфильтрации давала куда меньший эффект. Японцы уже не гнались за противником, а только оттесняли его. И хотя бирманский театр войны доживал последние дни, отход англичан из Бирмы оказался куда менее окрашенным паникой и беспорядком, чем первые недели кампании. Да и войска генерала Йиды были уже не те, что в начале военных действий. Пять месяцев непрерывных боев, в которых дивизии потеряли до половины состава, сильно измотали солдат. В ходе всей Второй мировой войны не раз обнаруживалось, что японские части скорее способны на отчаянное наступление, на сильный удар, на отчаянное сопротивление, чем на последовательные, длительные и разнообразные военные действия.
Несмотря на то что в кампании в Малайе участвовало значительное число войск, она оказалась локальной - война прокатилась вдоль железной дороги, почти не коснувшись прибрежных районов и не затронув жизни районов глубинных. Даже в самом Сингапуре, где англичане потеряли большие материальные ценности и целую армию, разрушения были не настолько велики, чтобы парализовать город. Бирма, напротив, испытала все ужасы войны. При этом менее всего пострадали англичане: чиновников удалось эвакуировать, армия хотя и понесла большие потери, однако многие солдаты и офицеры ушли из Бирмы живыми. Даже в плен в Бирме попало сравнительно мало англичан. Зато двум основным группам населения страны - бирманцам и индийцам - война принесла невероятные бедствия. Полмиллиона индийцев превратились в беженцев, и едва ли не половина из них погибли - истинного числа их не узнает никто. Сотни тысяч бирманцев также потеряли жизнь, а миллионы - имущество. Все города Бирмы подверглись налетам японской авиации, многие были сожжены и разрушены. Значительная часть деревень также была уничтожена - ведь военные действия прокатились по обеим основным долинам страны, где сосредоточено большинство ее населения. Взрывали мосты и заводы, уничтожали нефтепромыслы отступавшие англичане, жгли деревни и разрушали города наступавшие японцы. Был разрушен Рангун, но судьба обошлась с ним милостиво по сравнению с участью второго по величине города Бирмы Мандалая.
Массированный налет на Мандалай японская авиация совершила 3 апреля. Несмотря на то что большинство населения к тому времени покинуло город, сотни людей были убиты бомбами или погибли в пламени пожара, охватившего весь город. Сгорели госпитали с больными и ранеными, сгорели железнодорожный узел и все склады. Погибла и жемчужина бирманского деревянного зодчества - королевский дворец. Некому было убирать трупы - даже полиция покинула город. Проехавшая по городу в машине леди Дорман-Смит записала в дневнике: "Описать это невозможно... квартал за кварталом полностью выгорели дотла, улицы завалены сгоревшими деревьями... людей не видно... ужасный запах. Видимо, даже приступить к разборке этого хаоса нет возможности... Я никогда в жизни не видела более скорбного зрелища. Жизнь города прекратилась".
Адъютант Уэйвелла Питер Коутс, побывавший в Мандалае вместе со своим шефом в последний прилет Уэйвелла в Бирму в начале апреля, так описывает чувства англичан в эти дни: "Это был действительно кошмар. Потоки запряженных буйволами повозок, толпы беженцев, бирманцы, похожие на зловещих старух в их длинных юбках и белых шапках, все с ножами за поясом, все смотрят с ненавистью на нашу машину. В одном месте неподалеку от Мандалая по сторонам дороги лежали горы трупов, некоторые, видно, несколько дней, над ними вились мухи - зрелище было отвратительным. Когда стемнело, мы все зарядили пистолеты и положили рядом с собой на сиденья, на случай если на нас нападут бандиты или свободные бирманцы".
В меньшей степени были затронуты войной горные окраины Бирмы. Но по наиболее освоенным и населенным районам Шанских княжеств также прокатился фронт. В этих местах воевали недисциплинированные, зачастую антибирмански настроенные китайские солдаты, грабившие и убивавшие всех без разбора. Местное население так ненавидело их, что японцы казались желанными освободителями. Репрессии гоминьдановцев против горцев Бирмы особенно усилились в последние дни перед их отступлением в Китай. Уходившие в апреле через границу китайские дивизии были похожи на перегруженные караваны, а за их спиной оставались полностью разграбленные города и деревни.
Приняв решение отступать в Индию, командование армии скрыло его не только от китайцев, но и, как это ни странно, от собственной гражданской администрации. В конце апреля Дорман-Смит со своим аппаратом и оставшимися министрами бирманского колониального правительства перебрался из Мемьо, к которому с юго-востока приближались японские части, в Мьичину - конечную северную станцию железной дороги. Кроме железной дороги к Мьичине подходило шоссе, которое шло к Бамо, а затем соединялось с Бирманской дорогой. Так как губернатор и его правительство имели самое слабое представление о том, что творится на фронтах, они были уверены, что переезд в Мьичину - подготовка к дальнейшему отступлению в Китай и что с востока город оберегают китайские дивизии, а вскоре и английская армия подойдет сюда и создаст кулак, который японцам не одолеть. В Мьичине скопилось также несколько тысяч индийских беженцев - как из окружающих районов, так и добравшихся сюда с юга в надежде уйти через горы в Индию. Но уйти из Мьичины на запад было практически невозможно: в горах, отделявших эти места от Индии, были кое-где разбросаны редкие деревушки нага, тибетцев и качинов, а между ними тянулись тропки, известные лишь охотникам и торговцам. Таким образом, и беженцы, и бирманская администрация, попавшие в Мьичину, оказались в западне, однако военное командование не сочло нужным их об этом предупредить. Пока Дорман-Смит то уверял супругу, что уйдет в джунгли и будет там партизанить, то поддавался уговорам своих советников и решал, что он нужнее в Индии, чем в джунглях, офицеры центрального штаба в Мемьо жгли бумаги и укладывали в джипы канистры с горючим и консервы. Со дня на день должны были взорвать мост под Авой, и тогда через Иравади можно будет перебраться только на лодке. Интендантство спешно заготовляло продовольственные базы на пути к Калеве, из Индии к границе также подвозили продовольствие - но ни китайские союзники, ни даже губернатор страны не знали о том, что все разговоры о сопротивлении на севере Бирмы - вздор.
30 апреля английский штаб был переведен в Шуэбо, и там состоялось совещание Стилуэлла с Александером. Александер поставил Стилуэлла в известность, что англичане уходят на запад, оставляя китайские войска на произвол судьбы (имелись в виду те дивизии 5-й армии, которые были переброшены на помощь английским войскам в долину Иравади и которые не могли пробиться к востоку, так как японцы уже овладели Лашо и оседлали Бирманскую дорогу). Стилуэлл намеревался отправить самолетом в Индию большую часть своего штаба, а сам перелететь в местечко Лойвин, где, по его плану, должны были концентрироваться китайские дивизии, еще остававшиеся в Бирме. Однако 1 мая он узнал, что генерал Ло, командовавший ими, вместо того чтобы направиться в Лойвин, силой захватил один из поездов, уходивших на Мьичину, и со своим штабом решил прорываться в Китай. На полдороге захваченный китайцами поезд столкнулся со встречным составом, и это крушение на два дня остановило все движение. Судьба генерала Ло была неизвестна, к тому же Стилуэлл практически потерял связь с китайскими войсками, разрозненно откатывавшимися из Бирмы. А те и не подозревали, что будут дальше делать их английские союзники. Сегодня из документов и мемуаров участников событий можно понять, что генерала Александера в те дни волновало только одно - как вывести из Бирмы английскую армию, которая имела практически лишь один путь отступления - дорогу от Шуэбо к Калеве в верховьях Чиндуина.
После взятия Лашо 56-й разведывательный полк японской армии разбил к северу от города 29-ю китайскую дивизию и, выйдя 3 мая к Бирманской дороге, захватил важный мост через р. Шуэли. Путь на Мьичину был открыт, и японские моторизованные части, почти не встречая сопротивления, двинулись к этому городу.
Далеко не сразу, но Дорман-Смит все же понял, что происходит что-то неладное. Никакие английские войска, если не считать дезертиров, к Мьичине не подходили, на запросы штаб Александера не отвечал. Связь с Индией и Лондоном была слишком ненадежной, чтобы потребовать ясности из центра, к тому же в Лондоне о последних планах Александера знал очень тесный круг лиц, к которым губернатор не имел доступа. Лишь 1 мая офицер связи губернатора при ставке попал на совещание, где, к своему изумлению, узнал, что армия уже повернула на запад и Мьичина осталась беззащитной. К вечеру того же дня офицер смог пробиться к Александеру и убедить главнокомандующего, что оставлять губернатора Бирмы и все правительство в плену у японцев неразумно. Получив 2 мая наконец сообщение о том, что армия уходит в Индию, Дорман-Смит срочно вылетел в Калькутту на военном самолете, оставив в Мьичине большую часть своего штаба и правительства. Кроме чиновников в Мьичине скопилось немало солдат и офицеров, как английских, так и китайских, - отступившие сюда гарнизоны северных городов, пограничники, оторвавшиеся от своих частей солдаты и целые подразделения, немало европейцев - миссионеров, торговцев, лесников и т. д., не считая многих тысяч индийских беженцев. Несколько транспортных самолетов, все же присланных из Индии в Мьичину, смогли вывезти раненых и небольшую часть гражданского населения, а остальные, когда японские части показались 8 мая на окраинах города, бросились по узким тропам в горы.
1 мая 215-й японский полк переправился через Чиндуин и занял г. Моунъюа. Так как контроль над этим городом позволял японцам подняться по Чиндуину и раньше английской армии достичь Калевы, англичане повернули назад две бригады и танковый полк и попытались отбросить противника. Сделать это не удалось: на следующий день японцы спасли свой полк, который из последних сил держался в Моунъюа, с помощью военной хитрости - английской 13-й бригаде был отправлен по радио открытым текстом якобы от имени Слима приказ оставить позиции у Моунъюа и двигаться на соединение с армией к северу. Бригада немедленно снялась с позиций и поспешила отступить. За ней отступили и остальные части. Таким образом, нижнее течение Чиндуина оказалось в руках у противника. Началась гонка - кто скорее успеет к переправе у Калевы. Английские части спешно стягивались в Шуэбо и двигались к перевалам по узкой дороге, которая пересекала на своем пути множество ручьев - чаунов, пересыхающих в сухой период и превращающихся в непреодолимые потоки во время муссонных ливней. Ливни должны были хлынуть со дня на день, и, если бы они застали армию в пути, выбраться из Бирмы ей бы не удалось - чауны вздуваются в считанные часы. К тому же в колоннах находилось немало повозок и грузовиков с ранеными и больными: Александер не хотел такого поражения, какое потерпел Персиваль в Сингапуре, - его задачей было сохранить личный состав армии.