Запах чёрной смородины

Степанов Александр Владимирович

Это спешит на свиданье Кристинка,

песни поёт каблучок.

Возле дорожки цветут незабудки,

прячется в травке сверчок.

Ножки торопятся, ни на минутку

не замолчит каблучок.

Чёрные кошки мешают девчонке,

вертятся

назло у ног,

но не собьётся, не прыгнет в сторонку

звонкий её каблучок.

Злобные мошки сбиваются в стаи,

тоже спешат на точок,

а над тропинкой всё выше взлетают

за каблучком каблучок.

Звёзды, как плошки, висят над селеньем,

смотрят, а сами молчок.

Ножки спешите и бей веселее,

как в барабан, каблучок.

Мама в окошко смотрит на дочку,

выросла, словно цветок,

и позвала и взяла её ночка,

слышится лишь каблучок.

Месяц сторожкий вдруг над тропинкой

свой засветил огонёк.

Кто там шагает навстречу, Кристинка?

Мигом умолк каблучок.

* * *

Последний раз танцуем мы с тобой,

вот и настало время попрощаться.

Раз мы не на вокзале, не в пивной,

давай тогда не будем целоваться.

Я знаю, ты встречаешься с другим,

поэтому со мною так небрежна.

Струится вниз, как в непогоду дым,

мимо меня твой волос белоснежный.

Мы молча кружим свой последний вальс,

порой не в такт, порою без старанья.

Оркестр поёт, как будто бы для нас

про чьи-то стародавние страданья.

А впрочем, что теперь до старины,

зачем тревожить заново былое.

Я за собой не чувствую вины

и ты чиста, как небо голубое.

Оркестр заглох. Я за руку веду

тебя, как и положено, на место.

Ну, что ж, прощай. На радость иль беду

чужой ты стала сгоряча невестой.

Тебя, конечно, дома ждёт жених,

ему свою подаришь ты улыбку.

Молю я Бога, чтобы этот миг

не стал непоправимою ошибкой.

Оркестр снова музыку ведёт

и снова, как нарочно, про страданья.

Рыдают в зале семь несчастных нот,

и плачу я в душе, - от расставанья.

* * *

Я знаю, жизнь не удалась,

писал стихи, а вышла проза,

и в сердце навсегда впилась

обиды горькая заноза.

Мечтал взлететь, опять, увы!

проползал, как змея, по праху,

не поднимая головы,

дрожа всей шкурою от страха.

Хотел уйти, остался здесь,

питался падалью и гнилью.

Я умер, разложился весь,

сравнялся с уличною пылью.

Искал любви, но не нашёл

в чужой душе к себе участья.

Я не туда, видать, зашёл,

здесь места не было для счастья.

ФЕВРАЛЬ

Из-под чёрной шапки тучи

сквозь метели злой вуаль

смотрит яростный и жгучий

необузданный февраль,

рассыпает, как орехи,

то позёмку, то мороз,

то сосульку для потехи

тянет пальцами за нос.

То по лесу тихо бродит,