Запах «Шипра». Сочинский вариант
Шрифт:
— Да, размышлений много, вот фактов нет… Словом, пока ревизоры там бумажки перебирают, полковник решил к Аллаховой с другого боку подойти. Распорядился, чтобы дело ее передали другому следователю. Есть у нас такой, лейтенант Елистратов. Молодой, на вид простачок простачком. Полковник ему наказал, чтобы он Аллахову допросами не прижимал, вроде по неопытности. Лейтенант дело так тонко повел, что даже Аллахову убедил. Она и предложи ему взятку.
— Вот как. А за что?
— А пока ни за что. Намекнула ему, что если он её на
— Ничего себе.
— Следователь, конечно, возмутился. Но надежду у нее все-таки оставил.
— Думаете, поверила?
Так ведь, Евгения Сергеевна, это мы с вами не поверим. А она столько лет ворует, столько людей за деньги купила. У нее уже и психология соответственная выработалась, что любого купить можно. Дело только за ценой.
— Понимаю,— протянула я.— Теперь Аллаховой нужно где-то эти деньги достать.
— Правильно. А нам нужно за этим последить… Вот и наше начальство шагает.
Полковник Приходько уселся рядом с Борисом Борисовичем, хотел захлопнуть дверку, задержался.
— Забыл спросить, где самолет промежуточную посадку делает.
— В Оренбурге,— сразу сказал Борис Борисович.
— Как бы он не вздумал в Оренбурге сойти. Сколько до Оренбурга лететь будет?
— Часа два, не меньше.
— Тогда я из Управления позвоню. Поехали!
Борис Борисович выбрался на шоссе, обошел пару грузовиков, пристроился за вишневой «Ладой». Она шла быстро, на заднем ее стекле болталась на присоске пластмассовая розовая ладошка с надписью по-английски: «Вау! Вау!»
— Вот пижоны!— ворчал полковник.— Хлебом не корми, только дай какую-нибудь побрякушку к машине прицепить. Юмор, видите ли!
Поднимающийся самолет пролетел где-то над нами, затих надсадный рев реактивных моторов. Полковник повернулся вполоборота ко мне.
— Полетел ваш бухгалтер. Павлов — теперь его фамилия. Василий Васильевич Павлов. Достал-таки паспорт, как я и предполагал.
— А если он там спрячется?— предположила я.
— Если спрячется… Придется тогда нам с тобой, Борис Борисович, на пенсию идти. Заведем лодку, будем на море ездить, рыбку ловить.
— Рыбку?…— вздохнул Борис Борисович.— Забыл уже, за какой конец удилище держат.
— А ты Евгении Сергеевне наши новости рассказал?
— Новости рассказал.
— А про планы наши?
— Планы? А какие у вас планы? Нет, про планы ничего не говорил.
— Тогда я сам расскажу. Евгения Сергеевна, подвиньтесь поближе и дайте мне вашу руку… Борис Борисович, ты не на меня смотри, ты на дорогу смотри, а то как раз «Ладе» в «вау! вау!» въедешь… Это какая у вас рука, правая? А кольца на какой носят?
— Смотря какие.
— Ну, не обручальные же.
— Кажется, на левой.
— Кажется… Вы что, никогда колец не носили?
— Терпеть их не могу.
— И обручальное?
— Обручальное тем более.
— Ну-ну! Смотри, какая… Ладно, давайте вашу левую руку.
Полковник Приходько достал из кармана кителя бумажный пакетик, развернул осторожно… и надел мне на средний палец кольцо.
— Вот, носите на здоровье.
Совсем уже ничего не понимая, я присмотрелась к кольцу. Повертела его на пальце и так и этак. Оно было золотое и составлено из четырех тонких отдельных колечек, которые не были спаяны, а, хитро изогнутые, держались одно за другое.
Я пригляделась внимательнее.
— Интересно… где-то я его уже видела.
— Так-так…
— Конечно! Это же Аллаховой кольцо.
— Точно!
— Тогда…
— Почему оно появилось и зачем оно вам? А для представительства. Как пароль. Вроде: «У вас не продается славянский шкаф с шишечками?» Не догадываетесь?… Слава богу, хоть чем-то ее удивил. А то у нас с тобой, Борис Борисович, такой пронзительный оперативник, даже что-то и рассказывать ей неинтересно — все уже знает! А вот тут не знает. Ты про уборщицу ей ничего не говорил?
— Так я и сам еще ничего не знаю. Выпустили вы ее или нет?
— Выпустили, выпустили. А то как бы я это кольцо достал. Не снимать же его было у Аллаховой… Тут такое дело, Евгения Сергеевна. Аллахова в следственном изоляторе, как положено, отдельно от своей компании сидит. А мы с ее склада еще и уборщицу забрали — помогала она Аллаховой, по мелочи. И решили мы уборщицу пока выпустить. Сказали ей об этом, а пока документы оформляли, сунули ее, как бы по ошибке, в ту камеру, где Аллахова сидит. Та сразу к уборщице, а дежурная все это заметила. Вызвали мы уборщицу в следственный кабинет. Расплакалась она и достала вот это кольцо. Оказывается, Аллахова просила ее слетать в Сочи…
— К Щуркину?— догадалась я.
— Конечно! Показать ему кольцо — записку, мол, писать некогда было,— и пусть он срочно везет сюда пятнадцать тысяч, свою бывшую жену выручать. А кольцо признает, говорят, он его сам Аллаховой на день рождения подарил. И даже если он денег не привезет, то встревожится, конечно. Может, и с места стронется. Словом, проиграть нам нужно эту версию.
— Понятно,— уже сообразила я.— А когда лететь?
Тут полковник Приходько замолчал и вполне натурально вздохнул:
— Совестно мне, по правде сказать, посылать вас, Евгения Сергеевна. Только из одной передряги выпуталась, бюллетень еще не закрыт… врач узнает — меня живьем съест.
— Да что вы!— заторопилась я.— Сочи — это же юг, курорт! Одно удовольствие. А здесь я от безделья только хуже раскисну. Когда лететь?
— Ну, что нам торопиться…
— Нет, серьезно.
— А если серьезно, то чем скорее, тем лучше. Вот завтра и полетите. Успеете собраться?
— Чего мне собираться?
— Ну, там, платья — тряпочки. Курорт, все-таки. Чемодан-то у вас есть?