Запах соли, крики птиц
Шрифт:
— Да, — подтвердил Дан и накрыл рукой руку Эрики, испытав при этом привычное приятное чувство. — Но ситуация со свадьбой немного настораживает. Неужели вы успеете со всем управиться за шесть недель? Если тебе понадобится моя помощь, только скажи. — Он строил забавные гримасы Майе, которая заходилась от смеха.
— И что ты сделаешь? — фыркнула Эрика, наливая им еще кофе. — Выберешь мне свадебное платье?
Дан опять засмеялся.
— Уж я бы точно выбрал красивое. Нет, но я могу, например, если надо, предоставить вашим гостям несколько спальных мест. С местом у меня хорошо. — Его лицо внезапно омрачилось, и Эрика прекрасно знала, о чем он подумал.
— Послушай, все устроится, — сказала она. — Станет лучше.
— Ты полагаешь? — мрачно произнес он и отпил кофе. — Один черт знает. Я так отчаянно без них скучаю, что мне кажется, я не выдержу.
— Тебе недостает только детей или Перниллы и детей?
— Не знаю. И так и так, но с тем, что у Перниллы новая жизнь, я смирился. В то же время я просто умираю оттого, что лишен возможности видеть девочек ежедневно. Быть с ними, когда они просыпаются, когда отправляются в школу, садятся ужинать и рассказывают о том, как прошел день. И все такое. Вместо этого я каждую вторую неделю сижу в проклятом пустом доме. Мне хотелось сохранить его, чтобы они не лишились еще и родного угла, но сейчас я даже не знаю, как надолго у меня хватит средств. По всей видимости, мне придется продать его в ближайшие полгода.
— Уж поверь, been there, done that, [8] — заметила Эрика, намекая на то, что Лукасу чуть было не удалось продать дом, в котором они сидят, — тот, в котором прошло их с Анной детство.
— Я просто не знаю, как жить дальше, — сказал Дан, запуская руки в короткие светлые волосы.
— Что это за весельчаки тут собрались? — прервал их голос Патрика от входной двери.
— Мы просто обсуждаем, что Дану делать с домом, — ответила Эрика, вставая, чтобы пойти поцеловать будущего мужа. Майя тоже заметила, что в доме появился главный мужчина ее жизни, и отчаянно замахала ручками, чтобы ее вынули из детского стульчика.
8
Плавали — знаем (англ.).
Дан посмотрел на нее и театрально развел руками.
— Это еще что такое? Я-то думал, у нас с тобой тут что-то наметилось! А ты расплываешься в улыбке при виде первого попавшегося мужчины, который переступает через порог! Вот она, современная молодежь. Совсем не разбирается в качестве.
— Привет, Дан, — поздоровался Патрик, со смехом похлопывая его по плечу, потом поднял на руки Майю. — Да, эта девушка всем предпочитает папу, — сказал он, поцеловал Майю и потерся щетиной о ее шейку. Девочка тут же заверещала от радости с примесью испуга. — Кстати, Эрика, тебе не пора забирать детей из садика?
Эрика выдержат театральную паузу, а потом с широкой улыбкой ответила:
— За ними поехала Анна.
— Что ты сказала? Неужели Анна отправилась за детьми? — Патрик смотрел на нее с изумлением, но был явно обрадован.
— Да, тут один герой вывел Анну на прогулку, потом они вместе покурили гашиш, и…
— Мы вовсе не курили, прекрати! — засмеялся Дан и обратился к Патрику: — Дело было так: Эрика позвонила и спросила, не могу ли я попробовать вытащить Анну из дома, чтобы ее немного расшевелить. И представляешь, Анна согласилась, и мы с ней совершенно замечательно прошлись. Кажется, прогулка пошла ей на пользу.
— Да, это уж точно, — подхватила Эрика, взъерошивая Дану волосы. — Как насчет того, чтобы еще немного погреться в лучах славы и остаться с нами поужинать?
— Это зависит от того, чем ты собираешься кормить.
— Господи, до чего ж ты избалован, — засмеялась Эрика. — Ну да ладно. У нас будет тушеный цыпленок с авокадо и к нему рис.
— О'кей, пойдет.
— Приятно слышать, что мы способны удовлетворить ваши возвышенные запросы, мистер гурман.
— Ну, это мы еще посмотрим, надо сперва попробовать.
— А, прекрати, — сказала Эрика и встала, чтобы взяться за приготовление еды.
У нее было тепло на душе. День получился хорошим. По-настоящему хорошим. Она обернулась, чтобы спросить Патрика, как прошел день у него.
~~~
Добро перевесило зло. Или нет? Иногда, по ночам, когда его мучили кошмары, он был не до конца уверен. Однако днем, на свету, он не сомневался, что добро взяло верх. Зло представлялось лишь тенями, притаившимися в укромных уголках и не смевшими показывать свои отвратительные морды. Это его вполне устраивало.
Они оба любили ее. Со страшной силой. Однако, вероятно, он все-таки любил ее больше. Возможно, и она больше любила его. У них были совершенно особые отношения. Ничто не могло встать между ними. Отвратительное и грязное к ним не приставало.
Его сестра наблюдала за ними с завистью. Она понимала, что перед ней нечто уникальное — такое, с чем бессмысленно соперничать. И они включали ее в свою жизнь, окутывали любовью, позволяя почувствовать сопричастность. Для зависти не имелось причин. Мало кому дано испытать такую любовь.
Она настолько сильно любила их, что ограничивала их мир, и они с благодарностью принимали эти ограничения. Зачем им был нужен кто-то еще? К чему было сталкиваться со всем тем безобразным, что, как они знали, существовало за пределами их мира? Знали с ее слов. Да он бы там и не выжил. Она всегда это говорила. Он был неудачником. Постоянно ронял вещи, опрокидывал, разбивал. Выпусти она их во внешний мир — приключилось бы нечто ужасное. Неудачнику там не выдержать. Но она всегда говорила об этом так ласково. «Мой неудачник», — говорила она. «Мой неудачник».
Ее любви ему хватало. Хватало и его сестре. Во всяком случае, чаще всего.
~~~
Вся нынешняя программа — просто отстой. Йонна безразлично брала товары с ленты и считывала коды. По сравнению с этим «Большой Брат» казался прямо рок-фестивалем. А тут — ну полный отстой! Хотя чего, собственно, жаловаться? Она ведь видела предыдущие сезоны и знала, что в дыре, куда их засунут, им придется не только жить, но и работать. Но сидеть за кассой в идиотском супермаркете! На такое она никак не рассчитывала. Утешало лишь то, что сюда же попала и Барби. Она сидела за кассой позади Йонны, с трудом втиснув силиконовые груди в красный передник, и Йонне все утро приходилось слушать ее дурацкую болтовню и попытки всех, от писклявых малолеток до отвратительных стариков с распутными голосами, завязать с Барби беседу. Неужели они не соображают, что с такими, как Барби, не разговаривают — им просто выставляют море спиртного, и путь открыт. Идиоты.