Запах Тины
Шрифт:
Когда мне стукнуло семнадцать и я на самом деле стала красавицей (по крайней мере, слышала про это по пять раз на дню), Ден уже жил отдельно. Со Стасом мы стали видеться намного реже. В основном на общих праздниках или летом, когда всей семьей ездили к ним в загородный дом на озере. Я знала, что у Стаса полно девчонок. Это было понятно: он был хорош собой, богат, образован.
Они с Деном тусовались в модных клубах, куда меня родители все еще не пускали. У них была своя «взрослая» жизнь, которую они, смеясь и покуривая в беседке, обсуждали вдалеке от «старперских» застолий. Ко мне же они относились, как к младшей сестренке: потрепать за
Все изменилось накануне моего совершеннолетия. Ден и Стас как раз уезжали в Англию на очередную практику. Дядя Вова договорился со своими заграничными партнерами, что их примут там и окажут всяческое содействие. Для брата и Стаса самостоятельные поездки за границу давно стали нормой жизни, а я до сих пор летала отдыхать только с родителями.
Когда я представила, что не увижу Стаса целых полгода, мое сердце сжалось до размеров чечевицы, и в голове тут же родился коварный план. Я заявила родителям, что в качестве подарка на мои восемнадцать мечтаю о месячной языковой школе в Лондоне, и была услышана.
Так я впервые поехала за границу с братом и Стасом: мы жили в самом центре Лондона, тратили родительские деньги и отлично проводили время. Если честно, про учебу в тот месяц я вообще не вспоминала, справедливо решив, что английский подождет. Зато активно соблазняла Стаса, пока братец был занят на работе: по негласной договоренности один из них всегда сопровождал меня, пока другой отлучался.
Наверное, то, что мы первый раз поцеловались, было моей инициативой. Как бы ни обидно это звучало для моего девичьего самолюбия. Сарафаны мои в тот период были короче некуда, а растрепанные ветром свободы волосы делали меня невообразимо сексуальной. По крайней мере, чувствовала я себя именно такой: раскрепощенной, красивой и способной на безумные поступки.
Ведь то, что вчера еще скромная девочка сама поцеловала парня своей мечты прямо на колесе обозрения, усевшись к нему на колени и выбросив в окно его попкорн, иначе как безумием не назовешь.
А то, что Стас не оттолкнул меня, а увлеченно продолжил со мной целоваться, я не могла назвать иначе, как безумной удачей. С того дня мы по молчаливому соглашению скрывали свершившееся от Дена, ловя безумный кайф от поцелуев украдкой и от редких прогулок за ручку по городу мечты, где никто не знал нас. И мы никого не знали. Наверное, тогда я была очень счастлива. Счастлива просто, безусловно, не оглядываясь на «а что скажут люди», не думала о последствиях и о том, что очень скоро придется возвращаться домой, где все станет совсем по-другому. Я была юной девочкой, наконец заполучившей мечту в лице Стаса, а он…
Не знаю, что думал Стас, потому что, кроме невинных поцелуев, у нас ничего не было, а ему как-никак на тот момент исполнилось уже 23 года, и женским вниманием он не был обделен никогда.
Из Лондона я уезжала в слезах. Брат думал, что я буду скучать по Англии, а мое сердце разрывалось из-за мыслей, что Стаса не будет рядом. Первое время я ходила по дому сама не своя, пугая родителей странным отрешенным взглядом. Стас не звонил, а когда я позвонила, долго разговаривал со мной, убеждая, что мы сделали ошибку. По его словам, он не мог скрывать от Дена, что стал встречаться с его сестрой, да и наши родители бы не одобрили такой расклад.
Он считал, что мне стоит сосредоточиться на поступлении, и уж потом, когда он вернется, мы можем подумать, как аккуратно сообщить своим семьям об изменении
Прояви я немного благоразумия и хитрости, мы вполне могли бы чуть позже начать встречаться и даже создать ячейку общества, объединив капиталы на радость родне. Но тогда для меня словно рухнул мир, я посчитала его поведение предательством. Хотя он, в сущности, ничего мне не обещал. И даже не был инициатором наших невинных поцелуев.
Наверное, назло ему и всему миру я отказалась поступать на экономический. Внезапно для всех подала документы в колледж. Стас, узнав об этом от брата, прилетел на пару дней: на какой-то момент мне показалось, что все вернулось. Мы целовались так долго, что у меня распухли губы, за этим занятием нас и застал дядя Вова.
Наверное, он все рассказал моим родителям, но никто из них не подал виду, что наша история перестала быть тайной. За эти пару дней мы стали любовниками по-настоящему, что, пожалуй, стало самым значимым событием того периода моей жизни. А потом я нашла у него в телефоне переписку с девушкой, которая называла его «котиком», и в сердцах разбила этот самый телефон.
Юношеский максимализм зашкаливал, а про то, что у него до меня были отношения, которые он не мог оборвать в одночасье, я и слышать не желала. Словом, мы опять разругались, и он уехал в Англию. На экзаменах я так натурально читала монолог Джульетты, рыдая настоящими слезами, что покорила сердца комиссии. Меня приняли, хотя звезд с неба я, конечно, не хватала. Впрочем, поняла я это быстро и к затее стать актрисой охладела, хотя честно пыталась найти себя в профессии.
Первый год учебы я страдала, со Стасом мы виделись редко, и все его попытки поговорить на тему того, что было между нами, я пресекала. Жизнь шла своим чередом. В тот год у Стаса умерла мама, которая до этого уже пару лет болела: тетя Надя буквально сгорела от рака, за считанные месяцы превратившись из румяной красавицы в обтянутый кожей скелет. Вся моя семья тяжело переносила тот период, и я старалась всячески поддержать Стаса, забыв о нашей истории и решив навсегда похоронить ее в своем девичьем сердце.
Этому активно способствовала веселая студенческая жизни, симпатичные однокурсники, посиделки с гитарами, вино и пьянящий ветер свободы. Такой, каким он бывает только в восемнадцать лет. Конечно, я еще какое-то время страдала и с глубокомысленным видом курила тонкие ментоловые сигареты, но потом стала ходить на свидания, жить обычной жизнью молодой девицы на выданье и пару раз даже влюблялась. Ничего серьезного, но Стас понемногу переставал быть смыслом жизни и ее же целью.
Какое-то время мы практически не виделись: Стас с отцом много работали и путешествовали, пытаясь унять боль утраты после смерти родного человека. А через три года дядя Вова внезапно для всех и в первую очередь для самого себя, женился. На молодой девушке, практически моей ровеснице, которая пришла работать менеджером на нашу фирму.