Запах Вселенной
Шрифт:
С огромным облегчением через год мы узнали, что Арвид по пути в Альдаск нашёл кормилицу. Несчастная женщина потеряла всю семью, в том числе и новорождённого ребёнка, во время пожара в селении за Раской. Пока Арвид добирался туда, то кормил малыша козьим молоком, а это трагическое происшествие, как ни прискорбно, но сыграло ему на руку. В Раске об этом случае только и говорили, потому Арвиду не стоило труда разыскать её. И Тойна, в надежде излечить своё горе, согласилась отправиться на Север и выкормить сына важного фаэдра, которого якобы отдал строгий муж столичной подруги. Она не была ни умницей, ни красавицей, каких когда-то, в пору службы гимастрианом, Арвид разыскивал на Востоке.
Глава 3
Тот год оказался годом сплошных трагических происшествий. И не скрою, тогда я нечасто вспоминала Восьмого бога добрым словом, совсем нечасто. Каждое появление летуна или гонца мы ожидали с предчувствием беды. Через несколько месяцев после моих трагических родов, погиб Гун. Мой названный дедушка жил в Банкоре, занимаясь любимым делом, экскурсиями для приезжих, и прекрасно себя чувствовал. Но при строительстве нового моста одна из опор рухнула, и тяжёлые каменные плиты накрыли лодки и гондолы. В одной из них и находился мой дорогой родственник. Мне передали его последние слова, ведь он умер почти сразу, как только ангалины, что поселились в Банкоре, вытащили всех пострадавших. Он лишь успел сказать, чтобы я не плакала о нём, просто помнила.
Когда же нам стало известно, что Айра сбежала с Лукасом на Дрейфующие острова, дабы её возлюбленный смог пройти превращение, я поначалу обрадовалась и подумала ещё: ну и хорошо, пусть так, коли уж так не терпится, Рекс всё проконтролирует, ведь удачный опыт имеется. Я-то планировала провести превращение Лукаса здесь, в столице, под моим личным наблюдением, но до этого влюблённым нужно было подождать ещё около года, потому как я пообещала Айре, что если до её совершеннолетия их чувства друг к другу не изменятся, то они могут смело отправляться к нам. Но они не захотели ждать.
Была ли в этом главная ошибка, а может, в том, что камень в том самом колодце, где проходил превращение Макс, как-то сдвинулся или вода размыла породу, или в том, что я была настолько поглощена своей болью, что просила их подождать, ведь дочери Гая лишь недавно исполнилось семнадцать, кто знает... Да и всё равно теперь... Случилось страшное. В колодец попала рыба или другая какая живность, а любая пища в самые тяжёлые дни трансформации перенаправляет процесс в совершенно другую сторону. В ту, из которой нет возврата.
Когда ужасное, неистовое чудовище, точь-в-точь как на той картинке из старой книги Аютана, попыталось вырваться из колодца, оглашая диким рёвом пещеру, Рекс приказал уничтожить его. Лукаса убивали долго. Какого-то мощного, быстрого оружия против мутантов у ангалинов, конечно же, не было. Да и я издалека ничем не могла им помочь. Создать радугу, чтобы за считаные минуты пробежать тысячи километров, было мне не подвластно, ведь я не люксар, чтобы управлять светом. В итоге, на израненного, но ещё очень агрессивного монстра сбросили огромный камень, обмазанный горючей смесью, и подожгли, и Лукас навсегда остался погребённым под каменной толщей.
Для всех нас это оказалось страшной трагедией. Рекс так переживал, что надолго отстранился от дел, и Шуан принял на себя временное руководство островными поселениями. Для Айры же случившееся стало даже не шоком или ударом, ведь она была там от начала и до конца. Нет такого слова в тех языках, что я знаю. Когда её привезли ко мне иссиня-бледную, худую, с пустыми глазами, то первое время мы очень боялись за её рассудок. Но Дайк нашёл средство - «трава разума». Когда-то, эти истёртые в порошок коралловые полипы помогли мне начать на слух понимать любую речь, а теперь они вернули Айре память и контроль над эмоциями, ну и понимание любого языка в нагрузку. Дайк несколько недель поил её отваром, ведь никаких запретов на секреты ангалинов для нас уже не существовало, и Айру прорвало. Истерика продолжалась несколько дней, но, в конце концов, мне удалось уговорить её поесть и с этого момента дело медленно, но пошло на поправку. И присутствие любимых братьев, и нашего большого семейства, и спешный приезд родителей с младшей сестрёнкой, помогли ей прийти в себя, только вот жизненные цели совершенно переменились.
Айра категорически отказалась возвращаться в Латрас, ведь всё там напоминало о любимом, но и в столице не осталась. Айра приняла эстафету своего отца. Она решила кочевать, давая концерты и торгуя по пути. Девушка очень быстро организовала группу из отличных музыкантов, даже несколько чешуйчатых певунов решили к ней присоединиться, собрала караван и отправилась в путь. Ну а я, стоя на городской стене и провожая взглядом цепочку из десятка кибиток, подумала тогда, что на Окатане родилась новая легенда: о трагической любви прекрасной девушки с удивительным голосом и серого ангалина.
Немного забегая вперёд и, чтобы закрыть эту тему, хочу сказать, что Айра превзошла своего знаменитого отца. Её голос и, прорвавшийся сквозь горнило эмоций, композиторский талант покорили не только Восток, но и Запад, и Север. Она стала самой настоящей музыкальной «звездой» планетарного масштаба. Сочинённые Айрой пронзительные баллады западали в души всем. Они всегда были на слуху, их постоянно напевали и учили наизусть. Западный Терр падал ей в ноги, лишь бы она хоть ненамного изменила свои планы, дала ещё несколько концертов и почтила его своим вниманием. Северный осыпал золотом в буквальном смысле и, конечно же, никто и не вздумал задержать её в Альдаске. Ведь прежний закон об удержании женщин был отменён с того момента, как введён новый: о разрешении групповых браков. Правитель Севера сделал это не только под влиянием нашей свадьбы, но и из желания забыть историю в Тагри, когда тарфарак Грилл попытался не выпустить меня из своих владений. Я очень надеюсь, что со временем боль Айры всё-таки утихнет и найдётся смельчак, у которого получится взять её за руку и привести в общий дом.
Последним же тяжёлым известием того года стало сообщение о кончине Хилла. После нашей свадьбы он не остался на Востоке и вместе с семьёй мамы Дайка вернулся на Север. Перед отъездом он сказал Дайку, что почему-то только среди холодных вод, снегов гор Акрим и серых скал душой ощутил, что он дома. И дело было не только в том, что его дочь так много для него значила, но и в том, наверно, что прадед Хилла был северянином, как и другие, более далёкие предки. И голубые глаза моего мужа являлись, в общем-то, явным тому доказательством. И было во всём этом нечто символическое. Ведь Хилл упокоился на земле своих пращуров, где ещё раньше мама Дайка обрела новую счастливую семью, а наш сын подрастал на золотых песках озера Богов, что близ Альдаска.
Глава 4
Но жизнь, как ни крути, и где её ни проживай, на Земле, на Окатане иль ещё в каких космических далях имеет свойство менять цвета и оттенки: с чёрного на серый, с серого на белый или стать вдруг цветной и яркой, как радужная дорога. Но только каждый год, в один и тот же день, глядя в счастливые глазёнки своего маленького анга, я думаю о том, что далеко-далеко на Севере точно такой же мальчик сейчас задорно хохочет или бегает по просторным коридорам, или сидит на коленях у отца, или играет, не ведая, как больно сейчас Великой богине, живой легенде Окатана.