Запасной вариант
Шрифт:
«Ох, и витиеват же ты, Зубков!» — подумал Маясов. Он опять раскрыл свою тетрадь, начал чертить в ней квадратики: от одного большого, в середине листа, разбегались по сторонам маленькие, связанные с ним стрелками… Если представить себе взаимоотношения шпиона с теми, кого он использует, как отношения центра с периферией, то изучать эти взаимоотношения надо, наблюдая не только за центром, но и за периферией.
Центром здесь был Никольчук, а его предполагаемый сообщник Савелов — периферией.
Трудность заключалась в том,
Вчера вечером капитан Дубравин доложил, что ему удалось найти сразу двух человек, близко знающих Савелова. Это были помощник художественного руководителя Ченского дома культуры Ласточкин и приехавший из областного центра в гости к отцу техник Иван Сухов.
Сейчас, расставляя квадратики в своей тетради, Маясов решил, что Ласточкина пока тревожить не стоит — рискованно, поскольку он близкий приятель Савелова. С Суховым же придется поговорить не откладывая, так как он послезавтра уедет домой.
2
Счетовод Сухов жил на дальнем конце заводского поселка. В большой квартире зятя-инженера он занимал комнату с окном, выходящим в сосновый лес.
Маясова старик встретил приветливо. Узнав, что он пришел к сыну, сказал:
— Сейчас позову… Мешать вам не буду.
И, собрав со стола свои бумаги, скрылся в смежной комнате.
Тотчас оттуда вышел Иван. Высокий, сильный, лет тридцати. Маясов сказал о причине своего вечернего визита — попросил помочь разобраться в одном деле.
— Чем могу — помогу, — улыбнулся Сухов.
Они закурили. И разговор за столом как-то сразу наладился. Впрочем, это был еще не деловой разговор, а только вступление к нему.
Сперва у них зашла речь о борьбе с буржуазными разведками. Любознательный Иван подбрасывал Маясову вопрос за вопросом. Потом заговорили о войне, о партизанах. Оказалось, старший брат Сухова воевал в том же партизанском отряде, что и Маясов.
— Он погиб где-то в здешних лесах, под Ченском, — сказал Иван. — Говорят, какое-то предательство в отряде произошло…
Маясову было сейчас не до воспоминаний, однако пришлось некоторое время поддерживать разговор. И, только уловив подходящий момент, Владимир Петрович повернул беседу в желательном направлении — начал расспрашивать Ивана о Савелове, который раньше работал в его бригаде на механическом заводе в областном центре.
Сухов на вопросы отвечал охотно и обстоятельно, и в результате еще один этап биографии парня для Маясова перестал быть белым пятном.
В то лето Игорь Савелов не выдержал экзамены в художественный институт. Домой вернулся с ощущением полной катастрофы. Казалось, солнце померкло, кончилась жизнь.
Мать, Варвара Петровна, строгая, властная женщина, сказала ему:
— Надо
— В третий раз?
— Я понимаю, ты устал…
— Не в этом дело.
— Главное — не киснуть и не сдаваться. Твоего отца не принимали в летную школу по состоянию здоровья. Но он очень хотел быть летчиком. Он подчинил свою жизнь железному режиму, закалил себя настолько, что через два года его приняли по первой категории.
— При чем здесь отец?
— После смерти твоего отца, — взволнованно сказала Варвара Петровна, — я жила только для тебя… думала, будешь большим человеком.
Она вынула из пачки папиросу, закурила. Потом спросила другим, равнодушным, голосом:
— Где же ты думаешь учиться?
— Пока нигде.
— А что намерен делать?
— Еще не знаю… Мишка Гринев зовет к себе на завод.
— Метаморфоза, достойная восхищения: из художников в слесари! — гневно сказала Варвара Петровна. — Пойдешь в педагогический — я позвоню директору.
— В педагогический я не пойду! — отрезал Игорь.
Наступила тягостная пауза. Мать и сын сидели в разных углах комнаты, каждый по-своему переживая случившееся.
Потом Игорь спросил:
— Мам, Ира ко мне приходила?
— Да. Она сегодня уезжает. В студии начинаются занятия. — Варвара Петровна тяжело вздохнула. — Через год Ирина станет актрисой… и ты потеряешь для нее всякий интерес.
Недели через две после этого разговора Савелов уехал в областной центр, где в театральной студии учились его ченские друзья — Ирина Булавина и Сашка Ласточкин. Он поступил учеником на механический завод.
Не просто было Игорю заставить себя встать за слесарные тиски. А дело началось именно с них и с обыкновенного слесарного зубила. Только через несколько месяцев его допустили к первому станку.
Но и тогда Игорь не проявил особого рвения и радости…
Однажды бригада собирала отремонтированный токарный станок. Руководил сборкой помощник Сухова — насмешливый и грубоватый парень Валерка Стрелец. Работали весело, только Игорь по обыкновению хандрил.
Стрельцу, у которого инструмент так и играл в руках, не нравилось настроение Савелова, и он все время подтрунивал:
— Если так работать, можно и год в учениках проходить.
— А мне торопиться некуда, — мрачно отмахивался Игорь.
Когда Савелов хотел было сам закрепить маховичок, Стрелец небрежно отстранил его:
— Это тебе не кисточкой мазать, здесь нужно кумекать железно.
Игорь обиделся. В обед он не ушел из цеха вместе со всеми. Засунув руки в карманы, несколько минут стоял возле собранного почти станка. И вдруг подумал: а что, если показать этому типу Стрельцу, что и он, Савелов, не лыком шит и, если захочет, может работать не хуже других? «Подумаешь, кибернетика — закончить сборку станка! Сделаю это не хуже других слесарей».