Запасной
Шрифт:
Может быть, именно поэтому мы… ничего не сказали? Сейчас я смотрю на запись и поражаюсь. Это был момент, возможно, самый подходящий момент для того, чтобы описать её, копнуть поглубже и найти слова, чтобы напомнить миру о её безупречных качествах, о волшебстве, которое бывает раз в тысячелетие, о её исчезновении. Но мы этого не сделали. Я не говорю, что нужно было воздать ей должное, но, может быть, отдать какую-то небольшую личную дань уважения?
Мы не сделали ничего подобного.
Нам по-прежнему было слишком больно, слишком
Единственное, что я сказал, что было настоящим, что шло от сердца, это крик моей команде. Я хочу воспользоваться этой возможностью и передать привет всем ребятам из эскадрона "А", Дворцовой кавалерии, которые сейчас служат в Ираке! Хотел бы я быть там с вами. Мне жаль, что я не там! Но вам и всем остальным, кто сейчас на операции, мы оба хотели бы сказать: «Берегите себя!».
4
Несколько дней спустя я был в Ботсване вместе с Челси. Мы поехали погостить у Тидж и Майка. Ади тоже был там. Первая встреча этих четырёх особенных людей в моей жизни. Как будто я привёз Челси домой, чтобы познакомить с мамой, папой и старшим братом. Серьёзный шаг, мы все знали.
К счастью, она понравилась Тидж, Майку и Ади. И она видела, какие они особенные.
Однажды днем, когда мы все собирались на прогулку, Тидж начала меня подначивать.
Возьми с собой шляпу!
Да, да.
И солнцезащитный крем! Много солнцезащитного крема! Спайк, ты сгоришь с такой бледной кожей!
Ладно, ладно.
Спайк…
Хорошо-о-о, мам.
Оно само сорвалось с языка. Я услышал и остановился. Тидж услышала и тоже остановилась. Но я не поправился. Тидж выглядела потрясённой, но и тронутой. Я тоже был тронут. После этого я всё время называл её мамой. Мне было приятно. Ей тоже. Хотя я всегда старался называть её «ма», а не мамой.
Мама была только одна.
В целом, это была приятная встреча. И всё же я всегда был на взводе. Это было заметно по тому, как много я пил.
В какой-то момент мы с Челси взяли лодку, плавали вверх и вниз по реке, и главное, что я помню это "Southern Comfort" и "Sambuca". (Днём — "Sambuca Gold", ночью — "Sambuca Black".) Я помню, как просыпался утром, уткнувшись лицом в подушку, голова как будто отстёгнута от шеи. Мне было весело, конечно, но я также по-своему справлялся с нерастраченным гневом и чувством вины за то, что не был на войне — не вёл за собой парней. И я не мог этого пережить. Челси и Ади, Тидж и Майк ничего не сказали. Может быть, они ничего не видели. Вероятно, у меня неплохо получалось всё это скрывать. Со стороны моё пьянство, вероятно, выглядело как увлечение вечеринками. И я говорил себе, что так оно и есть. Но в глубине души, на каком-то уровне, я знал.
Что-то должно было измениться. Я знал, что не могу продолжать в том же духе.
Поэтому, как только я вернулся в Британию, я попросил о встрече со своим командиром, полковником Эдом Смитом-Осборном.
Я уважал полковника Эда. И я был очарован им. Он не был собранным, как другие мужчины. Если уж на то пошло, он не был собран, как любой другой человек, с которым я сталкивался. Его основные черты были другими. Твёрдый лоб, чёрные волосы, львиная кровь. Он и выглядел по-другому. Его лицо было длинным, как у лошади, но не по-лошадиному гладким; у него был характерный хохолок волос на каждой щеке. Его глаза были большими, спокойными, выражающими мудрость и стоицизм. У меня глаза, напротив, были налиты кровью после дебоша в Окаванго и метались по сторонам, когда я произносил свою речь.
Полковник, мне нужно как-то вернуться в строй, иначе придётся уволиться из армии.
Не уверен, что полковник Эд поверил моим угрозам. Не уверен, что сам в них верил. Тем не менее, политически, дипломатически, стратегически, он не мог позволить себе сбрасывать их со счетов. Принц в строю был большим активом в сфере связей с общественностью, мощным инструментом вербовки. Он не мог игнорировать тот факт, что, если я сбегу, начальство может обвинить его, а их начальство тоже, и так далее по цепочке.
С другой стороны, многое из того, что я увидел от него в тот день, было подлинной человечностью. Он всё понял. Как солдат, он сочувствовал мне. Он содрогался при мысли о том, что меня не пускают на войну. Он действительно хотел помочь.
Гарри, кое-что можно придумать...
Ирак был навсегда исключен из списка, сказал он. Увы. Боюсь, тут двух вариантов быть не может. Но, может быть, добавил он, Афганистан как вариант.
Я прищурился. Афганистан?
Он пробормотал что-то о том, что это "более безопасный вариант".
Точно... там безопаснее...
Что он там бормотал? В Афганистане в разы опаснее, чем в Ираке. В тот момент у Британии было 7 тысяч солдат в Ираке, и каждый день они участвовали в самых ожесточённых боях со времен Второй мировой войны.
Но кто я такой, чтобы спорить? Если полковник Эд считает Афганистан более безопасным и, если он готов послать меня туда, отлично.
Чем бы я могу заниматься в Афганистане, полковник?
FAC. Передовой авиадиспетчер.
Я моргнул.
Очень востребованная работа, — объяснил он. Перед авиадиспетчером стояла задача организовывать всю воздушную мощь, прикрывать парней на земле, организовывать рейды — не говоря уже о спасении, медицинской эвакуации, и так далее по списку. Это, конечно, не была новая работа, но она стала жизненно важной в этой новой войне.
Почему, сэр?
Потому что чертовы талибы повсюду! И нигде!