Запирайте зеркало на ночь

Королёва Ия

во всей красе, на предложение оказаться на моем месте и так же посимулиро-

вать, отчего то убежала, и ко мне стал ходить совсем другой педагог.

Мама Наташа перестала улыбаться и стала часто замирать, и молчаливо

смотреть в пространство, как будто там хотела увидеть мое будущее. Больше не

ходила в театры и кафе, от нее даже перестало пахнуть парфюмом, потому что, меня раздражили резкие запахи. К нам домой перестали захаживать даже ма-

мины подруги,

которые радостно щебетали у нас дома почти каждый день

раньше.

Только растения, которых всегда был полон дом, продолжали радовать

глаз своими цветами и мама, возясь с ними опять на несколько минут станови-

лась сама собой. Так тянулись дни, сливающиеся в недели, а недели в месяцы. И

если в начале моя температура поднималась до 37-38, то к концу 2 года она под-

нималась уже до 39-40. Иногда мне казалось, что кровь густеет как сироп и пла-

виться мозг, растекаясь жидкой лавой по моему телу, сжигая все на своем пути.

Я просыпался утром и знал, что меня ждет днем. Каждый день, не имея

возможности убежать и спастись я ждал, когда мне станет так плохо, что я смогу

только тихо сидеть или лежать на своем продавленном диване и молча смотреть

в потолок, скрипя зубами от безысходности и тоски. Тоски по свободе, по безза-

ботному времени детства, которое бегает и смеется на улице, и уже вряд ли вер-

нется ко мне когда-нибудь. Я бы хотел убежать от этой боли, но не мог.

25

– От себя не убежишь! От собственного тела можно избавиться только пу-

тем смерти.

Я ждал этой пытки с обреченностью ягненка на заклании. Мая боль, мой

личный палач приходил всегда вовремя, не зная праздников и выходных, и

только летом иногда делал себе передышку. Я боялся засыпать. Боялся нового

дня и новой пытки, новой волны жара и боли, когда крутит кости, а боль в го-

лове не позволяет нормально моргать и дышать, когда любое движение дается с

трудом. Не спрашивая моего согласия, жизнь отдала меня в обучение к Морд-

Сит5.

Я смирился и потом благодаря моей маме научился сосуществовать со

своей болью. Я научился максимально занимать себя по утрам, забивая голову

пока можно формулами, стихами, книгами, чтобы не думать… Не ждать. Чтобы

хоть чем-то порадовать маму я старался убраться в квартире и приготовить что-

нибудь вкусное. Я встречал и провожал учителей улыбкой. Вечерами мы часто

разговаривали с мамой обо всем, о моих уроках, о книгах, что я прочитал, о ком-

пьютерных играх, о любви и жизни вообще. И это было мое спасение.

От лекарств результата не было, таблетки не

сбивали температуру, и мама

перестала их мне давать. Зато начала возить меня к бабкам и дедкам. Они шеп-

тали на воду, обносили свечами, катали яйцом, читали заговоры… Иногда это

приносило облегчение, но ненадолго, а потом все возвращалось обратно, на

круги своя. Я превратился в худого, бледного, высокого, но сутулого паренька с

синяками под глазами и хмурым взглядом. Я старался быть приветливым с учи-

телями, но как только они уходили я уходил в себя или в комп.

Мамина жизнерадостность ушла, а красота поблекла. Больше ей не зво-

нили домой друзья, а подруги только и квохтали над ее горькой долей. Я сидя

дома, научился неплохо готовить, чинить краны и сантехнику, стирать и уби-

рать, но это зажигало улыбку в ее глазах. Не думайте, что мама меня заставляла

делать хоть что-то, нет. Я просто хотел быть нужен. Просто ХОТЕЛ БЫТЬ!

Учился я хорошо, даже слишком, так говорили педагоги. Комп был моим

спасением от скуки. Я начал учить языки, пытался влезть и переделать теги иг-

рушек, заинтересовался восточной культурой и подсел на аниме. Так шли мои

подростковые годы. Но общение с ровесниками было только онлайн, а про деву-

шек я даже и не думал, хотя мои одноклассники уже вовсю флиртовали.

Однажды летом мама потащила меня к очередной целительнице куда-то на

Полесье. Ехали мы очень долго, и за рулем был Макс. Так и состоялось наше

первое знакомство с этим мужчиной, плотно вошедшим в нашу жизнь.

Дорогу я помню плохо, а все что происходило потом забыть уже невоз-

можно. Небольшое село встретило непривычными запахами навоза и сена. Мы

оставили машину на окраине, и пошли по тропинке в лес. Мне как всегда было

плохо, голова нещадно болела, но я шел молча, чтобы не расстраивать мать. Сам

же себе дал зарок, что это последний раз я еду к какой-то бабке. Все усилия не

26

давали результата. Я крепился сколько мог, но видно и здесь дошел до предела.

Бессмысленность происходящего накатывала волной безысходности, а боль ли-

шала здравого смысла.

– Все, шабаш. Лучше прыгнуть с крыши, чем так жить… Это реально

лучше, чем медленно умирать самому и видеть, как убивается твоя мать от горя.

А так… она оплачет и с годами станет жить как раньше, - думал я.

Мысли тягучими соплями облепливали голову не давая поднять ее от до-

роги, в груди разгорался привычный костер. Тягучие мысли, тягучая кровь не да-