Записки адвоката. Магические казусы
Шрифт:
Мне же оставалось удивляться, что наша доблестная милиция не выбила из Саградда Торрсона «добровольное» признание еще в десятке эпизодов сводничества. Не секрет, что методы расследования подчас далеки от законных, а многие следователи преуспели в пытках, не оставляющих следов побоев на теле. Ладно, не будем о грустном.
– Значит, он давно этим промышляет? – с недоброй задумчивостью спросил судья.
– Да! – уверенно подтвердил свидетель... и тут у него зазвонил телефон. И, вместо того, чтобы сбросить звонок и извиниться, свидетель
И, не обращая ни на кого внимания, погрузился в беседу.
Я взглянула на судью, из ушей которого, казалось, вот-вот пойдет пар. Не зря ведь на двери висела табличка с грозным призывом: «Мобильные телефоны отключить!!»
– Немедленно перестаньте! – вспылил судья, хлопнув ладонью по столу, да так, что стопка кодексов рассыпалась и жалобно задребезжал компьютер.
– А, извините, срочное дело, - на секунду отвлекся свидетель и нагло продолжил разговор.
Выведенный из себя судья Дреггюсон оштрафовал его за неуважение к суду и выставил из зала. Так что эффект от обличительного выступления оказался смазан.
Далее мы перешли к допросу "ночных бабочек". Первой из них была Ольга Сидорова, рыжая особа лет сорока на вид (в действительности ей не исполнилось даже тридцати). "Красавица" вела себя весьма развязно, и облик у нее был соответствующий: красная помада на губах, короткая юбка и нескромно расстегнутая алая блузка – эффектно, но вульгарно.
– Спрашивай, красавчик! – гортанно произнесла она, стрельнув глазами на судью. Тот немедленно залился краской – возможно, от смущения, но скорее от ярости. Дроггсон - примерный семьянин и отец пятерых ребятишек.
– Что вы знаете о деле, по поводу которого вас сюда пригласили? – откашлявшись, спросил судья.
– Да что там знать? Ну, приехал клиент на такси – что тут такого? У меня много клиентов, красавчик! – и фривольно подмигнула, отчего судье, кажется, стало трудно дышать. М-да, бедный добропорядочный гном! Видимо, привлекаемые за проституцию барышни обычно вели себя скромнее, а в нынешней роли свидетеля Ольга Сидорова чувствовала себя привольно и развлекалась вовсю. Впрочем, на вопросы она отвечала вполне правдиво, не скрывая даже самых неприятных подробностей.
Любопытно, кстати, что Сагграда привлекли к ответственности за сводничество, а госпожу Сидорову и ее подругу при этом отпустили на все четыре стороны.
Дождавшись своей очереди задавать вопросы, я первым делом поинтересовалась:
– Скажите, насколько хорошо вы знаете подсудимого?
– Разок видела, - ответила рыжая, дернув пухлым плечиком.
– Только один раз?
– уточнила я. – А когда именно?
– Да когда его менты повязали! – хмыкнула она. – Я еще подумала, такой милый паренек, за что его так? Я б с ним и бесплатно...
Ларрия вскочила, переполненная праведным гневом, и попыталась рвануть к свидетельнице, чтобы основательно проредить ее рыжие волосы.
– Дочка, успокойся! – гулким шепотом
– А какие-либо отношения вы с ним поддерживали?
– продолжила я, краем глаза наблюдая, как Ларрия снова напряглась. Надо думать, чувства к бывшему жениху у нее еще остались...
– Да какие там отношения? – хмыкнула госпожа Сидорова.
– Говорю же, я его только разок видела, и то издали!
– Вы с ним договаривались, что он будет привозить вам клиентов?
– настаивала я. Прокурор напрягся, но промолчал.
– Да ты что, дурная, что ли? – возмутилась свидетель.
– Я его знать не знала! Да мне и не надо, на меня и так ведутся!
Она игриво повела бедром, и я поспешила закончить, пока судья не получил инфаркт...
Наталья Кочеткова полностью подтвердила показания товарки. С каждым допросом судья Дроггсон все больше мрачнел, а когда за ней закрылась дверь, он пару минут задумчиво листал материалы дела.
– У обвинения есть доказательства, что занятие сводничеством у подсудимого носило регулярный характер? – произнес он наконец.
– Нет! – мрачно признал прокурор, не отрывая взгляда от своих записей.
– Понятно.
– Судья откинулся на спинку стула и обратился ко мне: - У защиты имеются заявления и ходатайства?
– Да, ваша честь, - встала я.
– Прошу приобщить к материалам дела копию жалобы моего подзащитного в прокуратуру.
– Мнение сторон о заявленном ходатайстве? – спросил судья, принимая от меня бумаги.
– Я возражаю! – категорично ответил прокурор.
– Не понимаю, что защитник хочет этим доказать. Мало ли, кто какие жалобы пишет!
– Ваша честь, позвольте, я поясню! – судья кивнул и я, стараясь не сбиваться на скороговорку, принялась говорить: - Обвинение пыталось нас убедить, что подсудимый занимался сводничеством систематически, однако не представило никаких подтверждений этого, кроме показаний свидетеля Райдота. Поскольку данный свидетель является работником милиции, полагаю, это должно зародить у суда сомнения в его правдивости...
– Суд в приговоре даст оценку его показаниям! – выкрикнул прокурор. – Какое это имеет...
– Мой подзащитный признал, - продолжила я, будто не слыша, - что указанное в обвинительном заключении деяние он совершил. Однако возникают сомнения в наличии у него умысла на совершении преступления. Прошу вас обратить внимание, что следователь умышленно разгласил присутствующим здесь невесте подсудимого и ее отцу обстоятельства дела, хотя госпожа и господин Доринсон не имели к данному уголовному делу никакого отношения. Полагаю, у следователя имелись личные мотивы, чтобы так поступить. Поэтому прошу суд приобщить жалобу к материалам дела и продолжить слушание уже после вынесения по ней решения!