Записки актрисы
Шрифт:
…И вот приезжаю с посылкой домой. Саша уже подпирает подъезд.
– Ох, Саша, еще и двух нет! Шустрый ты!
Он закрывает машину и берет мой груз.
– Ого!- крякнул.- Кто-то постарался неслабо.
– Из Тбилиси. Ты раскурочивай посылку, а я соберусь, и кофейку выпьем.
Вскоре помчались мы по Подмосковью. Дороги неплохие, а где так и очень хорошие. Все в инее.
– Ох, Нонна Викторовна! Не отпустят вас сегодня.
– Не пугай! Что за намеки? Знаешь, что лошадь мечтает о конюшне, а актер об уединении?.. Понял?
Люблю ездить
– Иветта, говори, что надумала?
– Потом, потом! Я побегу насчет стола.
Слышу – знакомая музыка из фильма "Председатель". Зал загудел – это я в задранной ночной рубашке слезаю с печки. А чего? Кругом секс, свобода нравов. Шучу, конечно. Не гожусь я для порнографии. Колхозная коровушка да и только. Все равно аплодисменты. И фильм хороший, да и я там сыграла неплохо. Встык идет фрагмент из "Женитьбы Бальзаминова". Там богатая тетенька сильно любви хочет и мнет у забора бедного Мишеньку – Вицина.
– Мне бы домой,- мяукает он.
Но куда там! Попался!
За эту небольшую роль я была удостоена престижной премии – братьев Васильевых. Вместе показывать фрагменты из разных фильмов – это наша хитрость: дескать, видите, какие разные роли играю. Еще немаловажный сюрприз – мой выход на сцену. Аплодируя, жадно разглядывают и меня, и одежду мою, и лицо – ведь видят впервые. Мы умеем себя приукрасить для сцены, чтоб не быть похожими на то, что показано с экрана.
Вижу – несколько рядов занято спортсменами. Теперь пусть хоть съедят меня с солью – мне стало хорошо, тепло. Недовольства, раздражительности как не бывало. Сцена – наш лекарь и друг: я стала добрая, веселая, заводная и простодушная. Приятно думать, что трудилась на съемках на совесть, и теперь хоть какой фрагмент выбирай – не стыдно.
– Банкет, Нонна Викторовна.
– С этими пацанами – "иностранцами", спортсменами?
– Боже упаси! С ними вы познакомитесь завтра.
"Так,- думаю,- арестовали, как хотели!"
Иветта холодными пальцами жмет мой локоть и ведет на этаж выше.
Тут представители города. Рассаживаемся вокруг стола. Хочется есть, еда красочная и разнообразная. Ткацкой фабрике исполнилось аж восемьдесят лет. Рюмочку выпила. И сцена, и банкет вернули мне бодрость. Как на сцене ни старайся, второе отделение, застолье тоже на мне. Все ждут, что и как скажу, ждут каких-то особенных рассказов об особой, по их мнению, столичной жизни.
Глянешь на какую-нибудь хорошенькую "курочку" и позавидуешь: как ей легко – отдыхает в полном смысле этого слова – ест, пьет, кокетничает. Грянула танцевальная музыка. Вот хорошо, потанцуйте, дорогие, а я отдохну, расслаблюсь. Что это? Иветта уже стоит в шубе и держит в руках мою.
– Господа хорошие! Гуляйте до утра, а Нонна Викторовна устала.
Тем более ей завтра рано вставать.
Не успела оглянуться, как я у Иветты в гостях.
Вернее, дело не у Иветты, а у Виктора.
– Ну пусть он сам скажет.
– Он не только скажет, но и покатает на буере.
– На буере?
– Не пугайтесь. Послезавтра международные соревнования.
– А я при чем?
– Витя обещал пацанам покатать вас, чтобы все увидели кинозвезду на буере. Сфотографируйтесь с ними.
– Какой позор!
– Нонночка Викторовна, это честь, а не позор. Я вам все расскажу об этом виде спорта.
– Я в сто раз больше вам расскажу. У нас на Азовском море еще не такие буера.
– Они одинаковые,- вставил Витя.
– Почему тетка должна с пацанами кататься?!
Кончилось дело тем, что меня все же уговорили. Завели будильник.
А для меня раннее вставание во все времена было высшей мерой наказания: коленки дрожат, в глазах "песок", все идет наперекосяк. Напяливаю спортивное, буерное, обмундирование, Витя помогает, Иветта тоже. Я хохочу, и они за мной. Смех – мой спаситель, я приободрилась, повеселела, и мы почапали.
Идем, идем – никаких буеров и никакого льда.
– Ну и что же дальше?
– Сейчас, сейчас… Давайте, я вас возьму на руки,- предлагает
Виктор.
– Еще чего, ты совсем уж того!
И вдруг неожиданно за углом амбара открывается огромная театральная сцена: бесконечный, уходящий к горизонту лед, и на нем подковообразно застыли паруса и их капитаны. Все напоминало визит вежливости – молодежь улыбается и торжественно ждет. Я видела этих ребят вчера со сцены. Подтянулась, спину выпрямила.
Витин буер стоял у берега в центре. Он предложил мне
"засунуться" или "вставиться" так, чтоб только голова торчала.
Бесцеремонно дергает меня за плечи, поправляет что-то на мне, укрывает как следует, закрывает шалью лоб.
– Голову не поднимать!- с улыбкой командует и демонстрирует, как от движения паруса перекладина может сильно ударить.
– Может быть, не надо? Ну его к черту, Витя! Я боюсь.
– Все будет о'кей!
Смотрю, остальные паруса как корова слизала – мы одни. Он что-то сделал, и мы полетели, как в самолете. Скорость очень большая.
Сердце замерло сперва от страха, а потом от наслаждения. Вдруг откуда-то брызги с шумом.
– Это полынья,- пояснил Витя.
Парус, а значит, и перекладина мотались перед моим лицом влево, вправо…
– Не холодно?
– Нет, хорошо, Витя! Хорошо! А другие где?
– Они за нами.
– Едут?
– Идут… Как надоест – скажите.
– Гоняй, Витя, сколько влезет. Хорошо!
Он хохотнул, мы замолчали, как-то дружно, ладно замолчали, каждый думал, конечно, о своем. И все же мы были рядом. Капитан правил, а я наслаждалась неописуемым полетом. Размечталась, стала философствовать. То всплакнуть хотелось, то радоваться.