Записки грибника #2
Шрифт:
Он мрачно кивнул, — Забери ты Мишку оттудова, пока усадьбу не спалил, Христом богом прошу, пущай здесь будет.
Я выпрямился и сел на лавку с ровной спиной. — Это что он там еще учудил такого?
Сашка сморщился как от зубной боли. — Да не нашу… И добавил тише, — отцовскую.
— Опосля молвишь что там стряслось. Завтрева с утречка на выделку патронов, я седня там цельный день пробыл. Вроде закрутилось, завертелось, но глаз, да глаз надобно. Так что туда идешь.
— Хорошо, токмо ежели Клим. — Он подбородком указал на парня, сидящего напротив, — поедет в город, пущай
«Эту термоядерную бомбу, лучше держать подальше…»
— Давай ты, потом расскажешь, что у тебя там стряслось, и мы решим чего делать. — С нажимом в голосе повторил свою просьбу.
Сашка в ответ кивнул, посидел с нами еще немного, послушал и ушел. Я проводил его задумчивым взглядом…
— Клим, чего у него случилось? — Спросил у завхоза, а он только плечами пожал — не знаю мол.
— Хорошо. Как съездил? Стволы привез? Продукты Глафире отдал? Сколько денег осталось? — Вопросы из меня посыпались с пулеметной скоростью.
— С чего начинать?
Я показал ему кулак, — А то ты не знаешь?
— Стволы забрал, токмо не два, а четыре и…
— Точно они винтовые? А то мне тут подсунули от пищали затинной пару штук, теперь не знаю чего с ними делать.
— Глянул внутрь и даже пальцем пощупал. — Клим улыбнулся.
— Тогда ладно. Хлеб, соль, мясо…
— Старосте отдал…
— Понятно.
— Денег осталось три рубля.
— Хреново. Сколько за харч отдал на круг?
— Рубль с полтиной, десять алтын и две деньги, за твое железо еще рубль с четвертью.
— Не твое, а наше. Наверно завтра придется… — Меня перебил Силантий.
— Федор, туточки это, самое, мужики завтра будут. Ты же все Климу, эвон отдал, а ежели он уедет…
— Погодь, какие мужики?
— Сам молвил — обоз собери крепкий.
— А на кой они сейчас здесь нужны али они ужо со своих наделов урожай собрали? — замолчал, глядя стрельцу в лицо. Он тоже ни говорит, ни слова, а я вдруг, начинаю чувствовать себя маленьким мальчиком, под ласковым взглядом из под мохнатых бровей.
— Ты чего всю свою пенсию притащил?
— Кого!?
Отмахнулся и скривил губы, лихорадочно раздумывая.
«Кто может спокойно уехать из семьи в преддверии самой главной работы года? Только её основатель, патриарх, глава — Дед — одним словом. И эта компания старперов свалится на мою голову завтра и что мне с ними делать?»
— Хорошо. У меня к тебе пара вопросов. Сколько их? — Немного помолчал, формулируя вопрос, — И кем они были в войске стрелецком.
— Как и уговаривались, пятеро. — И простецким тоном закончил, — десятниками.
— Силантий я тебя убью на месте прямо и сейчас. Вы с Никодимом давным — давно все порешили… — Я прервал свое выступление, глянул на Клима. Он спокойно встал, улыбнулся, — Только не сильно убивайтесь, а то кто мне завтра молвит, ехать али нет.
Мы, я и Силантий в один голос рявкнули, — Брысь мелочь пузатая.
Потом слово взял Силантий, нехорошее, скажу вам слово. — Феденька, а чтой ты вечером, не зашел, не проверил, как поручение твое сполнено?
— А… У… — И смолк, хлопая зенками, сказать то собственно и нечего.
— Вот и я об том же. Сотник с тебя, как из дерьма пуля для пищали… Правильно Клим молвил — твои железки. Вот он снеди привез, токмо это сейчас людишек накормить. Чего и сколько с собой взять надобно, чтоб нужды не было? Про припас оружейный и зелейный… Туточки да, ведомо тебе. Давеча такой птицей заливался, я грешным делом, думал соловей, оказалась ворона. Вот вчера все правильно сделал. Словом со стрельцами перемолвился, на дело каждого поставил, а далее что? Бросил как слепых щенков и убежал милые сердце железки перебирать. А ты ружьишко свое не жалей, дай воям, пусть по разу кажный стрельнет, будет им ведомо какое оружье получат. Они половину дня ворчали — на кой эти бревна таскать? А Федя пуп у Глашки греет… — Он слегка хлопнул по столешнице ладонью.
— А ты возьми да приди и поведай им — зачем это надобно!
Он ворчал долго и со вкусом, перебирая все мои грехи за прошедший день. Откуда ему это все известно? Да рядом со мной постоянно находятся две моих тени, то ли охрана, то ли сторожа…
За всеми разборками забыл спросить Клима — свиные туши привез?
Силантий выдохся минут через сорок, закончив тем — что таких как я ни в коем разе еще нельзя допускать до воинства. Я за словом в карман не полез, ответил тем же, что — мол, стрельнете по разу и в штыковую пойдете с криками — ура. Что им всем удовольствие доставляет, топорами махать. Хлебом не корми, дай токмо супостату головенку отчекрыжить. Узнал, что у меня морда в молоке и молод ишшо поучать, как с ворогами биться надобно. Разбежались по углам, чуток посидели, остывая, иногда свирепо переглядывались. Потом выпили мировую и спокойно обсудили дела наши скорбные. В своем роде молодежь, дрыхнущая в казарме, имеет некоторый военный опыт — строй удержат. Но чтоб нормально стоять супротив конницы польской, надобно чтоб стрельцов под сотню было и то, ежели тех ляхов полусотня будет. Опять разругались… Снова мирились…
Я хотел снайперов отдельной командой водить, а он видел их застрельщиками. Доказывал — что они больше принесут пользы, если по краям позиции будут, он их в строй ставит…
Говорю — боковой дозор должон быть, на смех подымает — могет они еще лопухи по кустам собирать будут, зад подтирать. Спорить и доказывать человеку, провоевавшему без малого или с ним, полсотни лет — безнадежное дело. У него свой собственный, наработанный опыт, а за моей спиной знания мировых войн и туева куча локальных конфликтов. Разошлись спать, оставшись каждый при своем мнении. Ему проще, у него завтра резервы подойдут. Блин, такие же упертые…
Лета ХХХ года, Июль 26 день
После завтрака выполнил слово данное Силантию, рассказал — что за хрень они копают и для чего это все нужно. Но слушали в пол уха. Большую часть времени перешептывались, толкали дружку в бок и показывали на меня пальцами. Уж очень им было любопытно — что это такое, висящее у меня на плече прикладом вверх. Про пищаль новую угадали сразу, а дальше разговоры зашли в тупик и на двух носильщиков тащивших два внушительных мешка, внимания уже не обращали. В центре внимания был я, ружье и моя новая одежка.