Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни
Шрифт:
Ко мне никогда никто не приезжает. По воскресеньям после обеда я обычно смотрю какой-нибудь взятый напрокат фильм. В кинематографе я разбираюсь. У меня в комнате есть плоский телик среднего размера. Когда он выключен, я загораживаю его поддельной китайской ширмой. Иногда я смотрю кино у Эверта, но он предпочитает боевики, а это не мой жанр. К Эверту тоже иногда приезжает сын, а иногда заглядывает внучка. Насчет Эфье я, в сущности, не в курсе.
Только крестьяне Восточного Гронингена и жильцы домов престарелых
После ланча я люблю четверть часика вздремнуть. Это прелюдия к послеполуденной активности. Мне нравится делать что-нибудь на свежем воздухе, но честно признаюсь, моя физическая немощь все больше затрудняет дело. Мне трудно ходить, и я обречен ездить на маршрутке. Удовольствие сомнительное. Не то чтобы мне до слез жалко двух евро, но нашу маршрутку правильнее было бы назвать не связью, а разлукой. Нужно очень постараться, чтобы поймать ее, так плохо она ходит. Можно сказать, что “Коннексион” и пунктуальность с трудом поддерживают отношения. Зато старость и нетерпение, напротив, шествуют рука об руку.
Из всех моих органов самый лучший – по-прежнему нос. Здесь это не всегда благословение. Здесь пахнет стариками. Я помню, каким странным казался мне в детстве запах деда и бабушки. Какой-то непонятный, смешанный с ароматом сигар. Влажная одежда, слишком долго пролежавшая в пластиковом пакете.
Дурно пахнут не все жильцы. Но при появлении некоторых визитеров я затыкаю нос ваткой. Сую ее как можно глубже, чтобы никто не увидел. Многие уже почти не ощущают запахов, и этот факт как бы дает им право беззаботно портить воздух. Да и с гигиеной полости рта тоже не все благополучно. Будто они питаются исключительно помоями.
Сам я в ужасе от моей капели, ведь куда бы я ни двинулся, за мной тянется запах мочи. Поэтому я, прошу прощения, два раза в день меняю белье, щедро опрыскиваю себя сверху и снизу туалетной водой и постоянно жую мяту.
Вместо туалетной воды я пользуюсь иногда модным одеколоном “The new fragrance for old men” [5] . Шагаю в ногу со временем. Когда я спросил в аптеке, нет ли у них парфюмчика для пожилого мужчины, все аптекари от изумления раскрыли рты. После чего попытались всучить мне флакончик ценой в пятьдесят евро.
5
“Новый аромат для старых мужчин” (англ.)
Многие мои соседи по дому так и застряли на одеколонах “Fresh Up” и “Birkenwasser”. Здесь все еще в ходу ароматы пятидесятилетней давности.
Если нет проливного дождя, заставляю себя хотя бы раз в день выходить на прогулку.
После обеда много читаю. Газеты, журналы и книги. Беру пробные подписки на все, что предлагается. Не столько из экономии, сколько из спортивного интереса.
Ближе к вечеру хожу в гости на чай к кому-нибудь из соседей, несколько раз в неделю. Заглядываю к Эверту пропустить стаканчик. Или он напивается у меня. У Эверта всегда хорошая выпивка, в неограниченном количестве. А я пью умеренно, не то засну еще до ужина.
После выпивки немного привожу себя в порядок и спускаюсь вниз ужинать. Несмотря на все жалобы, еда в большинстве случаев отменная. Я регулярно прошу передать мои комплименты повару. После ужина кофе. После кофе телевизор. После телевизора – в постель. Все это не слишком увлекательно, настроения не поднимает. Но это все, что я могу.
Вчера днем, совершенно случайно, родилась идея организовать клуб мятежников.
В третий понедельник каждого месяца в комнате отдыха проводятся мероприятия по культурной программе. Неловко смотреть, как старики, взявшись под руки, неуклюже раскачиваются и хлопают в такт “Тюльпанам из Амстердама”. Но иногда звучит какая-нибудь классика. Приходят все, так как вход свободный.
Вчера выступало трио любителей домашней музыки: скрипка, виолончель и фортепиано. Часто исполнители – бездарные халтурщики, и слушать их могут разве что престарелые и монголы, но на этот раз музыканты играли с увлечением: две красивые дамы и молодой человек, всем лет по тридцать. Они не позволили сбить себя с толку ни госпоже Снейдер (она чуть не поперхнулась пряником), ни господину Схипперу (он соскользнул со стула и угодил в цветочный горшок). Сразу остановились, а когда инциденты были улажены, возобновили игру. (Не то что пианист, выступавший в день, когда реанимировали госпожу Харинга. Тот продолжал играть как ни в чем не бывало, хотя кто-то из сотрудников настойчиво, но безуспешно пытался его остановить. Впрочем, госпоже Харинга было уже не до того.)
Итак, после выступления музыкантов за столом остались: Эверт Дёйкер (вообще-то он предпочитает классике Андре Хазеса), Эфье Бранд (с ней вы знакомы), Эдвард Схермер, Гритье де Бур, Граме Гортер и Хендрик Грун. Разговор зашел о хроническом недостатке приключений. Ввиду отсутствия таковых в интерьерах нашего дома, Граме предложил поискать их за его стенами.
– Давайте будем два раза в месяц заказывать мини-автобус и ездить куда-нибудь. Нас тут за столом шестеро, если каждый придумает четыре экскурсии, получится двадцать четыре образовательные поездки в год. Недурная перспектива?
Все единодушно его поддержали. По предложению Гритье было решено провести вечером в комнате отдыха учредительное собрание объединения “Старые-но-не-мертвые” (СНОНЕМ).
Я впечатлен.
Я преисполнился больших надежд, и они оправдались: учредительное собрание прошло вдохновенно. Сколько было смеха, сколько энтузиазма, и выпивки хватило на всех. Эверт принес красное вино, белое вино и можжевеловку. После долгого веселого собрания, без поименного голосования, были приняты следующие правила игры.
1. Цель объединения – повеселиться на старости лет путем организации самовольных экскурсий.
2. Самоволки устраиваются после 11 утра в понедельник, среду, четверг или пятницу.
3. Участники обязуются не хныкать, не ныть и не жаловаться.
4. При организации самоволок следует принимать во внимание разнообразные немощи участников.
5. При организации самоволок следует принимать во внимание размер пенсии.
6. Организатор не дает участникам никакой предварительной информации, кроме самой необходимой.