Записки из арабской тюрьмы

Правдин Дмитрий

— Спросим, обязательно спросим и запрос сделаем!

— А что, вам недели не хватило? Там же и жильцы могут уехать, они ж не живут там, а отдыхать приехали. И почта наверняка долго работает, пока запрос этот придет!

— Вы не учите нас вести следствие, — вспылил господин Салах. — Все проверим и перепроверим! Мы знаем, что и как делать!

— Вы меня в чем-то обвиняете? Подозреваете? Почему я в КПЗ?

— Нет! Вас никто пока ни в чем не обвиняет и не подозревает! Просто вы были единственным спутником погибшей. А по нашему законодательству, пока

ведется следствие, вы приравниваетесь к гражданам Туниса, и, соответственно, попадаете под нашу юрисдикцию. Поэтому на все время проведения следственных действий вы будете изолированы, — зевая, пояснил следователь.

— Что значит «изолирован»? Я что, снова в КПЗ буду сидеть? А почему не в отеле?

— Ну, у нашего департамента нет денег на отели, подписку о невыезде мы вам тоже не можем оформить, так как у вас нет здесь постоянного жилья, поэтому мы вас и изолируем своими средствами, но не переживайте, до конца месяца, думаю, мы с вашим делом закончим.

— До конца месяца? Но сегодня только 12 июня, я что, еще 18 дней буду в этом крысятнике сидеть? — возмутился я.

— Ну, учитывая, что вы иностранец, постараемся побыстрее, — заверил толстяк. — Ждем результатов анализов.

— А консулу и моей жене позвонили? — не унимался я. — И где тело Наташи?

— Консулу позвонили сразу же, как вас задержали, жене сообщили, а тело Наташи уже отправили в Россию, — сообщил следователь через переводчика.

— Какого числа отправили тело?

— Не помню, кажется, позавчера.

— Рияд, так ты сам звонил моей жене?

— Сам.

— И что конкретно она сказала? Что-то ты недоговариваешь.

— Хочешь правду? Она сказала, что я его туда не посылала и пусть дальше там рыбу ловит и помогать тебе не собирается. Ты для нее умер.

— Спасибо. Ну ладно, это уже проблема второго плана.

— На здоровье, но мне кажется, она и правда тебе помогать не будет, очень уж не по-доброму разговаривала.

— Ладно, поживем — увидим! — с тоской в голосе произнес я и напомнил. — А вот мне завтра на работе надо быть, и билет у меня пропал.

— Ничего страшного, мы вам купим билет, а в посольстве вам выдадут оправдательный документ. Они уже позвонили вашему работодателю, — еще больше зевая, сказал господин Салах и, откинувшись на спинку стула, стал с интересом рассматривать свои ногти на левой кисти. Всем видом давая понять, что разговор подошел к концу.

Секретарша, маленькая, похожая на колобка арабка, с ног до головы закутанная в голубую ткань, вышла из-за своего стола и подала отпечатанный материал следователю. Тот пробежал документ глазами и предложил мне его подписать.

— А что там написано? — через переводчика поинтересовался я.

— Ну, что ведется следствие, что… — начал Рияд. — В общем, все, о чем говорили, то и написали, — не стал себя утруждать переводом толмач. — Подписывай!

— Ага, дудки! Я уже подписал один раз не читая! А потом неделю в КПЗ вашем гребаном провел! Пока не будет перевода на русский язык и представителя консульства, ничего не подпишу! — твердо заявил я.

Рияд с господином Салахом о чем-то пошептались, и переводчик примирительно произнес:

— Можете не подписывать! По закону это допускается, сейчас вас отвезут назад.

Я силился вспомнить, что мне надо им еще сказать, что упустил? Но мысли путались и никак не хотели выстраиваться в стройную линию. Когда озвучили новую версию смерти Наташи, эта линия сломалась.

— А почему ж мне вначале сказали, что смерть наступила от сердечного приступа? — обратился я к следователю напоследок.

— Ну, — замялся тот, — нам так сказали вначале. На первый взгляд, все выглядело как сердечный приступ.

— Что за чушь? — с недоверием я покосился на господина Салаха. — Как это? Что, не могут разрыв печени сразу отличить от инфаркта миокарда? Что у вас за эксперты такие?

— Я протокол вскрытия еще не читал, — прошипел следователь. — Говорю то, что слышал по телефону.

— Вот так, на основании одного телефонного разговора вы засадили невиновного человека в тюрьму! — почти выкрикнул я. — Я хочу прочитать копию протокола вскрытия на русском языке! Слышите? Дайте мне протокол!

— Никто вас не засадил, вам негде жить в Тунисе, а мы можем предоставить только такой вариант до окончания следствия, — устало произнес господин Салах. — Таков закон, и я ничего не могу с этим поделать! А протокол мы передадим в ваше консульство.

Лишь только спустя год я узнал, что вскрытие тела Натальи было выполнено на пятые сутки со дня ее смерти, и поэтому у так называемых правоохранительных органов Республики Тунис не то, что в КПЗ сажать, они даже задерживать меня не имели права.

У них просто не было никаких официальных оснований для помещения меня в КПЗ! Они все мне врали с первого дня! Но оказывается, бывают и неофициальные основания.

Так почему ж они так поступили, о мой терпеливый читатель? Если хочешь узнать, то «пройди» вместе со мной путь тунисского арестанта на страницах этой повести и все поймешь сам.

Зашедший полицай взял меня за плечо и грубо вывел из кабинета следователя. Видимо, этот зажравшийся толстый мерзавец уже нажал потайную кнопку. Я ушел не прощаясь.

Глава 8

Вернулся в тот же пробздетый подвал, в каморке людей убавилось, а дыма стало больше. Сквозь сизую мглу табачной пелены едва угадывались человеческие фигуры. Возле стены нашел свободное место и присел на корточки. На пол, как остальные, садиться побрезговал, уж очень он был заплеван и к тому же обильно покрыт толстым слоем «бычков» и грязи.

Хотел сосредоточиться и собраться с мыслями, но не получалось, от спертого воздуха заболела голова. На меня никто не обращал внимания, да и в таком кумаре вообще сложно было кого-то разглядеть. Ждать пришлось около часа, многие не выдерживали, ложились прямо на пол и засыпали. Я держался, когда ноги затекли, встал и продолжал ждать стоя. Происходила постоянная миграция, приводили-уводили. Наконец пришел и мой черед: