Записки конструктора-оружейника
Шрифт:
Да, Шпитальный был настолько уверен в превосходстве своего оружия, что даже не приехал на полигон. Он проиграл из-за своей неспособности критически осмыслить ситуацию, из-за нежелания прислушиваться к советам, замечаниям тех, кто ставил его изделие на поток. А. Э. Нудельман и А. С. Суранов, в противоположность Борису Гавриловичу, постоянно находились то в цехах завода, то на полигоне, советовались с рабочими, испытателями, авиаторами, инженерами, вносили изменения в конструкцию оперативно, действовали напористо, не считаясь со временем. Вот что позже вспоминал бывший замнаркома вооружения В. Н. Новиков о том, как на Ижевском заводе шли параллельно
— Что-то нет огонька в работе, Прохор Семенович.
— Так ведь все мысли о новой пушке, Владимир Николаевич. Со старой-то все еще подчас чертежи уточняем, а детали в сторону кладем. Снова в Москву поехали к главному конструктору визу брать на изменение чертежей. А на днях пришли Морозенко с начальником цеха и просят: подождите до завтра, еще раз размер патронника уточним. Ничего не понимаем — будто пушка эта никому не нужна. Бьемся все, а дело почти стоит.
Успокоил мастера:
— Потерпите еще немного, Прохор Семенович, скоро другая пушка вытеснит старую. Главный инженер добавил:
— Надо ставить вопрос о свертывании старой пушки. Надоело при такой сложной конструкции каждое мелкое изменение с Москвой согласовывать».
Б. Г. Шпитальный по-прежнему не считал необходимым приезжать на завод, на котором шел серийный выпуск его пушки. И вскоре пушка НС-37 сумела вытеснить пушку системы Шпитального Ш-37. Авиаторы предпочли образец системы Нудельмана и Суранова как более простой и надежный во время воздушных поединков с врагом...
Вернемся, однако, на полигон, где испытывались наши автоматы. Василий Алексеевич Дегтярев все-таки привез туда свои образцы. Его уговорили представители главного заказчика. Но уже вскоре конструктор снял свое оружие с соревнования: слишком много оказалось задержек во время стрельбы. Предсказание самого В. А. Дегтярева о судьбе своих образцов оказалось вещим — они заняли место в музее.
А условия испытаний все усложнялись. Одна из неприятных процедур — замачивание заряженных автоматов в болотной жиже и после определенной выдержки ведение огня. Казалось, детали насквозь пропитывались влагой. Было по-настоящему страшно: сумеет ли оружие стрелять после такой экзекуции? Меня как мог успокаивал Саша Зайцев:
— Не переживай, все будет в норме. Слышишь, никакого хлюпанья носом у твоей «стрелялки» после купания нет, выводит и выводит она мелодию.
Действительно, испытание грязной водой образец прошел достойно, без единой задержки отстреляли полностью магазин. На очереди не менее тяжкий экзамен — купание оружия в песке. Сначала его тащили по земле за ствол, потом — за приклад. Как говорится, вдоль и поперек волочили, живого места на изделии не оставили.
Каждая щелка, каждый паз и шлиц были забиты песком. Тут не хочешь, да засомневаешься, что дальнейшая стрельба будет идти без задержек. Один из инженеров даже выразил сомнение, смогут ли сделать из образцов хоть один выстрел.
Вот тут-то, когда автоматы проходили, что называется, через огонь, воду и медные трубы, мы с В. С. Дейкиным и Сашей Зайцевым воочию увидели, что не зря вместо доработки образца решились на полную перекомпоновку. После нескольких выстрелов зачихал, а потом и смолк вовсе автомат моего конкурента. А наш образец?
— Смотри, смотри, — услышал я возбужденный голос Саши Зайцева, когда стрелок, взяв в руки наш автомат, сделал несколько одиночных выстрелов. — Песок летит во все стороны, будто водяные брызги.
Мой
Вот оно когда проявилось преимущество сделанной заново крышки ствольной коробки, оригинального переводчика огня, ставшего одновременно и надежным предохранителем от попадания внутрь песка и грязи. К нам подошел Дейкин, крепко пожал мне и Саше руки, поздравляя с успехом, с первыми удачами.
Это были действительно лишь первые удачи. Автомат продолжали испытывать на жизнестойкость, бросая его с высоты из разных положений на цементный пол, проверяли после каждой стрельбы все детали и механизмы на наличие даже мельчайших повреждений, поломок, трещин, других дефектов. Оружие должно быть в бою живучим. Таково одно из основных требований к его свойствам. По каждому изделию у инженеров-испытателей накапливались плюсы и минусы. Нам, естественно, хотелось, чтобы больше было плюсов.
Испытания подходили к концу. Скрупулезно подсчитывались результаты стрельб, сравнивались по каждому параметру. Мы с Сашей Зайцевым не находили себе места, хотя убедились в ходе соревнования, что наш автомат имеет целый ряд заметных преимуществ перед образцом, испытывавшимся параллельно. Комиссия составила отчет. Меня ознакомили с окончательным выводом: «Рекомендовать 7,62-мм автомат конструкции старшего сержанта Калашникова для принятия на вооружение».
На календаре значился 1947 год.
Немногим более двух лет потребовалось для создания нового вида автоматического стрелкового оружия, которое завоевало себе место под солнцем на десятилетия вперед. Для сравнения скажу, что обычно образец находится в работе до стадии окончательных испытаний пять — семь лет. Чтобы подтвердить, насколько велико было значение рождения во второй послевоенный год нового советского стрелкового оружия, сошлюсь на мнение одного из самых больших знатоков оружейных дел в Соединенных Штатах Америки Эдварда Клинтона Изелла, главного советника отдела истории вооруженных сил и хранителя коллекции огнестрельного оружия Национального музея США. В его фундаментальном труде по истории нашего отечественного оружия, работе над которым он посвятил много лет, имеются такие строки: «Появление автоматов Калашникова на мировой арене есть один из признаков того, что в Советском Союзе настала новая техническая эра».
Сразу оговорюсь, воспроизвожу эти строки не для того, чтобы лишний раз напомнить о собственных заслугах. Просто считаю важным подчеркнуть, что 1947 год стал во многом переломным в жизни советских людей, в том числе и в обеспечении надежной обороноспособности государства в условиях усиливающейся «холодной войны».
Именно в сорок седьмом советские ученые раскрыли секрет атомной бомбы. В тот год была проведена денежная реформа и отменены продовольственные карточки. Восставая из разрухи, наша страна показывала всему миру, насколько велик ее научный, технический, экономический и культурный потенциал, предостерегала империалистических «ястребов» от безрассудных милитаристских планов, осуществить которые они грозились.