Записки конструктора-оружейника
Шрифт:
Сразу вспомнили многое, что предлагали еще тогда, когда я был главным технологом и главным инженером завода. Неужели это конец нити, потянув за которую мы размотаем весь клубок?..
Оценив все предложения, накопившиеся за многие годы, мы окончательно поняли: это в значительной мере выход из положения».
Так, главный конструктор завода дал конец нити, потянув за которую размотали весь клубок проблем, связанных с увеличением выпуска оружия в несколько раз, и при этом не потеряли качества продукции. Предложение, высказанное В. И. Лавреновым, — предложение высококомпетентного главного специалиста, до тонкостей знавшего свое хозяйство.
Вот
Партию автоматов выпустили точно в срок, с хорошим качеством. Военпред С. Я. Сухицкий, осуществлявший приемку, придирчиво проверил все оружие по каждому узлу и механизму. Потом мы вместе с ним и А. А. Зайцевым смотрели, как выстраивались автоматы в пирамиду, как отливал на новеньких изделиях черный лак. Первую партию, изготовленную промышленным способом, направляли в войска на испытания.
Вскоре оружие упаковали в специальные ящики, каждый из них опломбировали. Для сопровождения вагона выделили караул. Тем более что груз шел с грифом «Секретно».
Когда оружие отправляли, в моей душе возникла какая-то опустошенность. Несколько дней казалось, будто что-то дорогое потерял и уже не вернуть. Наверное, сказывалось напряжение нескольких лет работы над автоматом, по сути, без отдыха, без отпусков. И тут ко времени прекрасно понял мое настроение добрейший Д. А. Винокгойз. Узнав, что я любитель охоты, он однажды подошел ко мне:
— Да не майтесь вы сейчас в цехах. Возьмите ружье — и в лес. Разрядитесь на природе. Если нет ружья, поспособствую, чтобы на время вы могли стать его обладателем. Ну так как?
Мы с Сашей Зайцевым переглянулись и вопросительно посмотрели на В. С. Дейкина. Тот утвердительно кивнул головой: мол, не возражаю.
— У-р-р-а! — выплеснули мы свою радость.
Между нами, конструкторами
Через два месяца после отправки опытной серии автоматов в войска я получил предписание выехать в Москву, в Главное артиллерийское управление. Здесь мне сказали, что для ознакомления с работой нового оружия в войсковых условиях непосредственно в части собирается главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов. Не предполагал только, что доведется ехать с ним в одном поезде.
Когда вошел в вагон, первым, кто мне встретился, был Василий Алексеевич Дегтярев. Оказывается, и его вызвали в Москву, и Сергея Гавриловича Симонова. Все мы теперь убывали одним поездом, а в соседнем с нами служебном вагоне находился Н. Н. Воронов.
— Вот опять встретились, — добродушно улыбнулся В. А. Дегтярев, увидев меня. — Все продолжаете обгонять нас, стариков? Что ж, молодым у нас везде дорога открыта, обставляйте, когда есть что нового сказать. Не обидимся. Была бы Отечеству польза.
Из соседнего купе вышел С. Г. Симонов. В строгой костюмной паре, галстук на белой рубашке. Встал рядом с генералом, как всегда, подтянутый, аккуратный.
Одновременно с моим автоматом в войсках испытывались ручной пулемет системы Дегтярева (РПД) и самозарядный
Мы стояли в коридоре втроем, и что-то никак не клеилась между нами беседа. Каждый, наверное, думал о предстоящих испытаниях в войсках, об оценках, которые вынесут нашим изделиям. Мимо стремительно проносились перелески, небольшие деревушки. Постояв немного, мы разошлись по своим купе.
Я уже собирался прилечь, как на одной из остановок дверь в наше купе открыл незнакомый проводник.
— Старший сержант Калашников? — обратился он ко мне.
— Так точно.
— Вас вызывает главный маршал. Пройдемте к нему в служебный вагон.
Признаться, я терялся в догадках, зачем понадобился Воронову, по какому поводу предстоит разговор. Спросил проводника:
— Дегтярева и Симонова он тоже вызвал?
— Нет, вас одного.
Подтянул ремень, расправил складки на гимнастерке, провел щеткой по сапогам и пошел в соседний вагон.
— Проходите прямо в салон. Вас ждут, — услышал сзади голос проводника.
Зашел, согласно воинской субординации доложил о прибытии. Николай Николаевич поднялся из-за стола, высокий, убеленный сединой, поздоровавшись, положил тяжелую руку на мое плечо.
— Присаживайся за стол. Сегодня отобедаем с тобой вдвоем. Не возражаешь?
Видимо уловив в моих глазах недоумение по поводу такого неожиданного приглашения и заметив мою нерешительность в движениях, сделал энергичный жест рукой:
— Не стесняйся. Просто хочу поговорить с тобой о жизни, о твоей работе над автоматом, о планах на будущее. Но для начала надо поесть. Какая может быть беседа на пустой желудок. Правда?
Николай Николаевич разговаривал со мной как с равным, шутил, внимательно выслушивал все, о чем я говорил, и как-то незаметно исчезла та дистанция, которая неизбежно возникает при встрече младшего по званию со старшим. А тут старший сержант был вызван на беседу к главному маршалу. Подкупили, по всей вероятности, заинтересованность Воронова в моих делах, его живое участие в моей судьбе, доброжелательное отношение ко мне как к конструктору и как к человеку. Особенно как к конструктору.
Полагаю, Николай Николаевич следил за моей работой еще с конца войны. Видимо, его заинтересовало прежде всего то, что в ряды известных конструкторов-оружейников ворвался вдруг старший сержант — танкист, да еще со своими неожиданными подходами к проектированию оружия.
Главный маршал артиллерии Воронов периодически подписывал документы о прикомандировании меня к отделу изобретательства Наркомата обороны, чтобы начальник отдела полковник В. В. Глухов мог непосредственно и направлять, и контролировать мою деятельность, и в случав необходимости оказывать помощь молодому конструктору. (Так было, в частности, в 1944 году во время работы над ручным пулеметом. Так произошло и в ходе создания автомата, когда выяснилось, что выделенных средств на изготовление опытных образцов не хватает, а субсидирование почему-то вдруг прекратилось. Я обратился к полковнику В. В. Глухову с просьбой помочь. Владимир Васильевич попытался, видимо, сам решить этот вопрос, но финансовая служба не вняла его аргументам, не пошла навстречу. Помню, он вернулся в отдел мрачнее тучи.