Записки морфа
Шрифт:
— Признаю, — промолвил отец, — в твоих словах есть рациональное зерно. Я рад, что мой сын вырос с головой на плечах, а не с котелком для каши, тогда ты, как никто другой, должен понять меня. Другого предложения не будет.
Я лишь развёл руками и скупо улыбнулся. Папа точно подметил, что добровольного выхода из золотого мешка, куда он аккуратно загоняет йома, не предусмотрено. Либо мы соглашаемся на сотрудничество и патронаж правительства, либо… найдут других, более покладистых. Вот такие пироги с котятами.
— Так что там со Станцией? — решив внести окончательную ясность, спросил я.
— Через полтора месяца
— Охренеть, так….
— Так, сын, так. Как бы я этого не хотел, но нам достаточно ясно намекнули, кого желают видеть и приглашают в гости. Немногим больше трёх часов назад эксперимент с твоей кровью дал положительный результат.
— Понятно. То есть, ты, в лице правительства, не оставляешь мне выбора.
— Выбор есть всегда…, - ответил отец.
— Не пущу! Ну, ты и гавнюк, папа! Нашёл, дери тебя за ногу, на что надавить.
— Я тоже тебя люблю, но язык попрошу попридержать!
— Сашка хоть в курсе, на что ты её подписываешь?
— Да и дала согласие. Предполётную подготовку вы будете проходить вместе. На случай, если ты откажешься, то полетит она.
— Не откажусь, но у меня есть несколько условий.
— С вас снимаются все обвинения, возвращается гражданство, звания и прочее.
— Этого недостаточно. Для полной сатисфакции мне не хватает прямого эфира с одним полковником КГБ, если его ещё не грохнули в междусобойчике, и принесением его устами извинений от имени правительства. Тем йома, кто осознал разум и добровольно явился на специальные сборные пункты, должен быть дан шанс. Готов лично выступить в эфире.
— Я озвучу твои требования на Госсовете, — усмехнулся отец.
— Хоть так….
— Есть что-то ещё?
— Есть, как не быть. Моя команда, я за них отвечаю и не брошу ребят.
— Ты имеешь в виду….
— Я всех имею в виду.
— Я рад, что не ошибся в тебе, Лёша, — улыбнулся отец. Морщины на его лице разгладились, а в глазах мелькнули искорки гордости за сына.
В моей груди непроизвольно разгорелся тёплый огонёк. Чёрт побери, приятно знать, что тебя любят и открыто выражают одобрение твоим поступкам. Как бы я не ершился и не показывал металлические иглы, но простая похвала из уст отца продолжает значить для меня очень много.
— А почему ты не говоришь о своей невесте? — хищная улыбка коснулась губ папы.
— Это само собой разумеющееся.
Тут отец предупреждающе махнул рукой и приложил к уху завибрировавший коммуникатор.
— Алексей, что за дела? — получив доклад невидимого собеседника, гневно спросил он. — Какого хрена творится в сети?
— Если ты про запись, то извини, я обеспечил себе и ребятам страховку. Думаешь, твой сын дурак, чтобы складывать все яйца в одну корзину? Лично тебе я доверяю, но не могу сказать подобного о государственной машине. Сегодня белые, завтра красные, мне, что, каждый раз менять пилотку?
— Видели?! — отец состроил страдальческую физиономию и обратился к ухмыляющимся генералам. — Вырастил язву на свою голову. Никакого почтения. Ладно, проехали. Теперь про невесту и ребят, — папа ткнул в мою сторону пальцем, — вам выделяется база отдыха, где будет развёрнут центр по вашей подготовке к полёту и куда переведут твоих орлов после госпиталя, там же будет центр реабилитации для твоей стаи. Со всеми вопросами к Николаю Георгиевичу (один из генералов обозначил кивок), теперь он ваш непосредственный куратор. Все связи с общественностью только с его разрешения и согласования. Второе, хочешь ты, Алексей, или нет, но научные и медицинские аспекты никуда не делись, за данное направление отвечает генерал-майор Симонов Виктор Степанович (второй генерал повторил жест коллеги).
В его кармане вновь завибрировал комм правительственной связи. Взглянув на номер абонента, родитель указал глазами на выход. Намёк понятен. Подхватив Курта и Ежа за локотки, я покинул помещение, следом вымелись и аккуратно закрыли двойные двери кураторы. Седалищным нервом чую, Ермолов на проводе.
Неоднозначная аудиенция закончена…. Клетка определена, границы очерчены. Хамелеонистый Ёж, поглядывая на меня, многозначительно хмыкал, а я тихо радовался финишу многомесячного забега наперегонки со Смертью. Пусть Костлявая не спрятала косу, но гоняться за нами она перестала. Подводя черту — жизнь налаживается. Пусть свобода иллюзорна, но Москва не сразу строилась. Вода камень точит, это только первый шаг на пути к миру без золотых решёток.
*****
— Готов?
Я покосился на командира экипажа, хотя, что я там хотел увидеть за чернотой шлема, закрывающего лицо от яркого и такого неласкового солнца?
— Не готов, но кого это волнует?
Подполковник Ларин весело хмыкнул.
Наша лоханка медленно дрейфовала в трёх километрах от гигантского серо-матового диска инопланетной махины. Горб Станции был изрыт сотнями ям и провалов, словно изломанные иглы дикобраза из него торчали антенноподобные конструкции и похожие на старинные крепости надстройки непонятного назначения. Сотни ярких прожекторов освещали посадочные площадки (или не посадочные, хрен его знает), хотя, как не вглядывался, рассмотреть что-нибудь напоминающее створки шлюзов у меня не получилось.
— Не дрейфь, салага, — донеслось из наушников, я закатил глаза. — Поехали!
Ларин оттолкнулся от шлюза. Спарка из двух космонавтов в пустотных скафандрах, сидящих на неком подобии кресел с большущим ранцевым двигателем за спиной, медленно вращаясь, полетела в сторону исполинской соседки. Я так не играю, и тут мне не дали порулить, плевать командир хотел на полную подготовку старшего лейтенанта Берова. Не доверяют, сволочи.
Уйду я от них. Вот на станцию и уйду. Вспомнят, какой я был хороший и замечательный малый, и как они жестоко обидели меня, но будет поздно. Моя героическая смерть на операционном столе под скальпелем ксеноса-вивисектора расставит всё по местам и всем сразу станет стыдно за ущемление порывов героического меня.
Мягкий толчок в спину. Командир запустил двигатель. Коррекция, гашение вращения, спарка перестала крутиться. Кратковременное ускорение, "Фрегат" остался далеко за спиной, зато исполинский горб значительное придвинулся. Нет, что ни говори — охрененно здоровенная штуковина. Теперь можно было не включать движок, нас бы постепенно притянуло и так, но запас дыхательной смеси не бесконечен. Мне-то что, в принципе, вакуум для йома далеко не приговор. За несколько секунд демон может впасть в состояние анабиозного сна и пережить полную заморозку. Самое главное после этого правильно разморозить ледышку, иначе на выходе получится обычный такой синенький труп.