Записки на ёлке

Вэйн Кэтрин

– Эй, здесь кто-нибудь есть?

Стук в углу стал сильнее. Он звучал тяжело и походил на чью-то издёвку, словно вошедшему кто-то мстит. Лавируя между чем-то громоздким, парень, в конце концов, сбросил коробку на пол, услышав тихий звон.

Замечательно, он что-то разбил.

– Ты только что убил собственность универа. Поздравляю тебя с этим, – с дальнего угла послышался, наконец, строгий голос. На высокой лестнице стоял парень и усердно прибивал к потолку рейку со шторами. Чтобы мир не видел, какое безумие по ночам творится в стенах почитаемого заведения.

Перешагнув через груду проводов и гирлянд, студент прошёл ещё дальше по свободному пространству. Слишком просторному. Ну и да! Он с удивлением смотрел на окружающее пространство, в котором ни следа не было от былого актового зала. Многочисленные коробки, плакаты, скиданные в бесформенную кучу, пакеты с мишурой, на сцене здоровые колонки располагались далеко от понятия "по фен-шую" и лишь диско-шар стоял посреди зала как на своём месте.

– Тебе что-то ещё надо? – парень на лестнице не отрывался от своей работы, перебивая своим грубым голосом стук молотка. По его напряжённому тону было слышно, что вот-вот и от очередной неудачи в борьбе с гвоздями он взорвётся триадой матерных слов.

Рома удивился быстрому переходу на "ты" и, взяв с маленького столика горстку

гвоздей, подошёл к лестнице.

– А ты что тут один? Всё вот это организуешь.

Парень промычал в ответ.

– Теперь ясно, почему тут такая разруха, – Рома усмехнулся и заметил, что с угла зал выглядит ещё более удручающим.

Тот, что был на лестнице, наконец-то остановил свою работу и спустился на пару ступенек вниз, положив молоток в карман велюрового пиджака. Что делать, если красивый и опрятный внешний вид для него на первом месте? Он поправил движением левой руки причёску и притворно кашлянул. Костя. Так его звали. И дискотека ему досталась в наказание за все грешки перед университетом за семестр: увёл весь второй курс четыре раза с факультетского собрания, прогулял пары в целом двадцать раз, курил в корпусе на парадной лестнице в целом двести пятнадцать раз, спорил с преподавателями триста шестьдесят пять раз. Да, оказалось, лингвисты тоже любят посчитать На втором курсе, прощупав почву взаимопонимания с однокурсниками, Костя перешёл на сторону тёмную, праздную. Со стороны был приличным и правильным парнем, безупречный французский и в этом роде, а за стороной отрывался от этой правильности как мог. Человек, личность, "всё сам". Теперь, стирая старательно белым платочком следы от гвоздей на пальцах, платил за неправильность сполна.

Конец ознакомительного фрагмента.