Записки на гранях
Шрифт:
Но всё гладко не бывает, и природа в очередной раз над нами пошутила – дождь закончился. Начался снег. Тихо падали огромные хлопья, и к вечеру всё было устлано белым ковром. Красиво.… Но холодно.
Камень на планируемом пересечении жил больше не поддавался вообще – шёл сплошной монолит. Было решено сделать на ночь «пожог» (костёр на месте углубки), накиданы в огромном количестве дрова и пламя весело осветило угрюмые сосны в угасшем, как свечка, дне.
Утро встретило хмуро. Снега было уже по щиколотку, и резиновые сапоги от холода спасали мало. Поспешили на яму. Дрова прогорели почти полностью, и… – о
До обеда работали на этом месте, но далеко не продвинулись – отгорел только верхний слой сантиметров десять, а дальше опять пришлось идти в лобовую атаку – зацепиться было абсолютно не за что.
Днём решили повторить пожог. Костёр запалили на полтора часа, пока ходили до избушки пообедать.
За это время дрова не прогорели, и пришлось выкидывать их из ямы в дыму и копоти. Подошвы жгло так, что приходилось танцевать. До конца дня в яме было тепло, местами даже жарко, и только залетавший за шиворот снег напоминал, что мы на Урале.
Уже в сумерках клин наконец-то нашёл пустоту, и расколотый камень обозначил горловину занорыша. Снимать его по всем правилам было уже некогда, пришлось действовать как первокурсники – ладонь в занор и с содержимым наружу.
Карман был достаточно большой, не столько в длину и ширину, сколько в глубину – рука едва пролезала, и я оставил на гранитных камнях немало кровушки. Итоги были неутешительны – слюды не было, берилла тоже. Даже дымарь оказался грязно-серого цвета, совсем не такой, как хотелось…
Смеркалось. Толя, нащупавший ещё одно кварцевое ядро по этой жиле, отложил лопату. Мне всегда хотелось дать название какой-нибудь копи, ну как было упустить такой шанс?
Яма к тому времени имела вид вытянутой траншеи метров двадцать в длину, и очень походила на… Щель!
Название было принято единогласно. Под этим «именем» она и числится сейчас в кадастрах копей Самоцветной полосы, имея, правда, двойное название: копь Маковецких (Щель).
После этого появляться на Щели мы стали чаще. Особенно запомнилась февральская вылазка, первая попытка по-настоящему «зимней» работы на яме.
Всё сводилось, в основном, к следующему: большой пожог на ночь, короткий утренний и обеденный пожоги локально на особо интересующих местах. Первое впечатление – тяжело. Холодный разряженный воздух выматывает в два раза быстрее. Кувалда становится вообще неподъемной, и даже лопата как будто отлита из чугуна.
Несколько дней мы усердно пытались снять последнюю перемычку между ямками, но всё, чего мы добились, это вскрытый на третий день полуведёрный карман, набитый друзами гребенчатого альбита. Жила удивляет всё больше и больше: на одном кубическом метре может находиться несколько мелких миарол, с абсолютно разным материалом. В одном – аквамарины, в другом – дымарь, а в этом – только альбит!
Толя, который забрёл посмотреть на наши судороги, никак не мог поверить, что нет берилла. Но факт остался фактом – подняв весь карман, ничего на самом деле ценного я не обнаружил. Руки по локоть блестели от слюды, рядом дымилась гора просмотренной, перетёртой в ладонях глины, ещё горячей от пожога, но в холщовый мешок падал только альбит. Удивительная ямка!
Кстати, проследив простирание жилы и, немало, поспорив, мы пришли к выводу, что это лишь хвостик другой, гораздо более знаменитой жилы и копи – князя Мещерского!
На первый взгляд, Щель лежит почти перпендикулярно копи «Мещерского», но, вместе с тем, имеет интересное простирание – она уходит по дуге постоянного радиуса, и должна, в итоге, соединится со своей более знаменитой жилой. Конечно, мы пытались проследить её дальнейшее местоположение серией канавок, но жила слепнет (уходит с дневной поверхности) на полпути. Возможно, она заканчивается, а возможно, просто выныривает через пятьдесят метров назад…
Не все поездки запомнились, какие-то были скучны и однообразны, а какие-то проходили без моего непосредственного участия – отец времени не терял. Он приобрёл перфоратор, бензогенератор, и теперь то, над чем мы когда-то ломали головы и кувалды, разбирается с грохотом и пылью – но разбирается!
В одну из поездок он, кстати, принес, то, о чём мы давно мечтали – несколько прекрасных кристаллов аквамарина. Один из них украсил «святая святых» нашей коллекции – полочку с теми камнями, которые даются либо по великому фарту, либо через адскую работу и тонны перекиданной в отвал породы…
История этой копи продолжается. Надеюсь – а вдруг под очередной плитой то, о чём век назад мечтал Южаков: «карман, а в нём тумпасы по локоть, и ломок засунуть некуда». И понимаю, что не может в такой жиле быть большого занорыша, но тут, же перед глазами встаёт мелкая поверхностная жила Пулька, из которой Толя доставал морионы сантиметров по двадцать в длину, прямо из-под дёрна… Хочется верить, что и на нашу долю выпадет ещё немало чудес, ведь дверь в кладовые Хозяйки пусть не открыта – но приотворена…
2006
Июнь 2006
Есть на Среднем Урале города, в которых не заниматься камнями является, на мой взгляд, преступлением. К таким городам я отношу и мою малую Родину – город Реж, который является географическим центром Самоцветной полосы Урала.
Окружающие его деревни знакомы любому, даже начинающему, любителю камня. Липовское месторождение со своими известными на весь мир полихромными турмалинами, Колташи и ручей Положиха с рубинами и сапфирами, Октябрьское (в прошлом – знаменитая копями Мора Шайтанка), Черемисское… Глинские пейзажные яшмы и аметист Озерного. Костоусовские цитрины, Адуйские копи, Крутиха…
Рай для таких фанатиков, как я.
Началась эта история с того момента, когда я узнал, что от Липовки до Режа тянут ветку газопровода для обеспечения энергоресурсами пользующейся спросом водолечебницы. Я, как всегда, немного опоздал – трубы уже положили, канаву закидали землёй. Но чем, как говорится, чёрт не шутит? Решив прогуляться вдоль него пятнадцать километров, я попросил отца довезти меня на машине до села, и там высадить. Поклажу брать не стал – крохотный рюкзачок и кайла – что ещё нужно для разведки?