Записки наемника
Шрифт:
Стоявшие надо мной люди расступились, пропуская вперед очередную фигуру. Солнце светило тому человеку в спину, и я не сразу смог разглядеть его. Несколько секунд я всматривался в крепкое тело с мощными покатыми плечами борца-тяжеловеса, бычью шею, широко расставленные ноги, твердо упирающиеся в землю. Где я видел этого типа?
Внезапная догадка пронзает меня: так это же подстреленный десантник Кузьмин, которого приволок Алексей. Вот те на! Хорош охранничек!
– Кузьмин! – мне показалось, что начинаются галлюцинации. – Ты же мертв! Я сам видел, как тебя изрешетили!
Здоровяк улыбнулся и покачал головой.
– Я
Холодные рыбьи глаза внимательно изучают меня. Было видно, что подобная картина доставляет Кузьмину удовольствие. Кошачьи усы на, круглой физиономии топорщились, прикрывая верхнюю губу.
Ствол пистолета, который утопал в широкой ладони, скользит по усам, оглаживая их. Это тоже была привычка. Вот так пополнение! Что он, на лету продался грузинским службам? Новая генерация. Без идеалов, без совести. Давай пару тысяч баксов – и они запросто продадут мать родную. Молодой еще, а такой прыткий. А остальные? Какие они все наглые!
– Ты видел маленький спектакль и попался. Небольшие пиротехнические эффекты… Ты не следишь за развитием техники, Юрген. Сейчас она все решает. – Кузьмин распрямил плечи. Ему явно нравилось читать нравоучения. Далеко пойдешь, Кузьмин. Далеко, если я тебя не остановлю. – А сейчас сцена вторая. Час расплаты за несговорчивость, товарищ капитан. – Кузьмин направляет пистолет в мою сторону, целится в живот, палец не спеша потянул курок и я понимаю, что сейчас раздастся выстрел. Я только не могу сообразить: если меня изначально собирались убить, зачем устраивать представление?
Пистолет «издал» огромный жирный плевок. Я почувствовал удар в правый бок, а затем все завертелось перед глазами. Физиономия Кузьмина расплылась, потеряв очертания. Фигуры стоявших рядом похитителей помчались по кругу в диком бессмысленном хороводе. В ушах стоял Звон, становившийся с каждым мгновением все сильнее. Наконец, черная холодная пустота накрыла меня, и я провалился в беспамятство…
…Сначала я решил, что это полная луна. Она не имела четких очертаний, границ, разделяющих свет и тьму. Просто ярко-желтое размытое пятно над моим лицом. Но когда его закрыло темное очертание чьей-то головы, я понял: это не луна. Это – лампа. Под лопатками я ощутил что-то холодное и решил, что, скорее всего, стол. Сознание медленно всплывало из дурмана небытия. Оно словно поднималось из какой-то невероятной глубины к поверхности, у которой легче дышалось, а предметы становились все отчетливей, приобретая присущие только им особенности.
Рядом с первой головой возникла вторая, затем третья. Перед моим лицом поплыли голубые струйки сигаретного дыма. Они завивались кольцами, распадались и плыли дальше в тяжелом спертом воздухе помещения.
– Ну что, очухался? – голос принадлежал Кузьмину. – Не волнуйся, это всего лишь транквилизаторы. Так что, пока с тобой ничего страшного.
Мне захотелось сесть, но тело отказывалось повиноваться мозгу. Оно все еще подчинялось накачанному в кровь дурману, и ему было плевать на то, чего хотелось его хозяину. Единственное движение, получившееся более-менее четким – поворот головы.
Я открыл рот и с невероятным усилием выдавил из себя:
– Где Людмила?
В этом вопросе заключался весь смысл моего существования. Жизни. Да, я теперь жил ради этой девушки.
– Ты еще не забыл ее имени? – издевательский тон, с которым говорил Кузьмин, явно рассчитан на то, чтобы разжечь меня.
Язык, опухший, сухой, еле ворочался во рту. Горло саднило. Казалось, туда затолкали сухой песок и заставили меня глотать его.
Кто-то вышел из-за спин уже стоявших вокруг людей. Мягкий вкрадчивый голос спросил:
– Вы понимаете меня, капитан?
Из-за транквилизаторов я не мог даже как следует разглядеть говорившего, но голос свидетельствовал за себя. В нем присутствовала какая-то необычайная сила, требующая беспрекословного подчинения. Несомненно, этот человек много и долго командовал. И вот теперь он, склонившись к моему лицу, задал вопрос:
– Вы понимаете меня, молодой человек?
– Да, понимаю, – выдохнул я. – Зачем я вам нужен… Зачем вы украли девушку?..
По мере того как из меня выходили эти щедро разбавленные яростью слова (так, по крайней мере, мне казалось), я все больше и больше обретал контроль над собственным сознанием. Я уже достаточно четко различал стоящих вокруг меня людей, да и язык теперь не казался таким непослушным, как пять минут назад. Закипающая в груди злость помогла мне удерживаться на поверхности реальности, подобно спасательному кругу, удерживающему утопающего на воде.
Повелевающий голос принадлежал человеку уже не молодому, сухощавому, с живыми и проницательными глазами. Как я его ненавидел! Наши глаза встретились. Если бы мой взгляд мог убить, этот человек давно бы валялся мертвым у стола, но, к сожалению, чудес не бывает…
Незнакомец наклонился еще ниже и ласково зашептал мне на ухо:
– Капитан спецназа, не только вы не понимаете Кавказа. Для вас, русских, жизнь устроена по-другому, – он выпрямился и вальяжно заложил руки за спину, давая возможность присутствующим еще раз разглядеть новенький, с иголочки, мундир с красивыми, но совершенно непонятными мне обозначениями на погонах… – Моей стране нужны люди, знающие, что такое порядок, – продолжал он уже нормальным голосом, правда, чуть громче, чем требовалось. – Порядок! Дисциплина! Для моей страны слова «президент» и «порядок» должны стать синонимами. Наш президент Гамсахурдия присвоил мне, своему старому приятелю Coco, звание генерала. И я должен оправдать это доверие, я – Сосойя Горделадзе…
– Ну и зачем ты мне это говоришь? – я не совсем еще соображал. Мне необходимо было выиграть время для того, чтобы принять единственно верное решение.
Я оценивал свои возможности. Наверняка мне удастся высвободиться. Перебить охрану этого Сосойи и придушить самого полоумного фюрера не составило бы проблемы. С Кузьминым придется повозиться, но это тоже не смертельно. Только вот где Людмила? И что с ней? Как и меня, ее накачали наркотой? Возможно, одно неверное движение, и ее убьют. Нет, сейчас я не могу так рисковать.
– Вам придется вернуться к своим друзьям абхазцам и убить… – Сосойя Горделадзе сделал паузу, – и убить их предводителя Фарида. Этого ублюдка!
– Пусть лучше это сделает Кузьмин, – спокойно возразил я. – Ему нравятся такие задания. Верно, Кузьмин? Тебе ведь нравится убивать?
Кузьмин, стоящий тут же со штык-ножом в руке и поглаживающий острием густые усы, ухмыльнулся по-кошачьи, пожал плечами и констатировал:
– У нас один учитель, капитан, майор Иванов, а это очень хороший учитель.