Записки натуралиста
Шрифт:
Но вскоре я обратил внимание на глаза избалованной собачонки: они подкупали своей смышленостью. Выпуклые и блестящие, они незаметно следили за всем, что происходило в коридоре и комнате. Вот Татка, не отрывая головы от кушетки, поворачивает морду к двери, и ее взгляд выражает недовольство и явное пренебрежение. И хотя я не смотрю, кто именно входит в комнату, но и без этого, по выражению собачьих глаз, вижу, что пришел сын Юлии Павловны – Павлик. Он бесцеремонно обращается с избалованной Таткой, часто мнет ее, не давая покоя, и сейчас она недовольна его появлением. Но вдруг в одно мгновение выражение выпуклых глаз собаки меняется. Теперь они выражают не досаду, а беспредельную преданность. И сразу становится ясно, что в комнату входит хозяйка.
К смешной, неказистой дворняжке с выпуклыми глазами и лучистым взором, естественно, возникает симпатия.
– Татка, не пора ли тебе прекратить спанье! Хочешь «ключик»? – бросаю ей на кушетку конфету.
Она, не жуя, как-то брезгливо глотает лакомство и исподлобья смотрит отнюдь не ласковым взглядом.
– Давай познакомимся. Можно тебя погладить? – издали протягиваю к ней руку. Но собака морщит губу, показывая острые зубы.– Нельзя, значит? Ну и не надо. Противная ты дворняга, подальше от такой собачонки.
Несколько лет назад Юлия Павловна подобрала брошенную всеми дворнягу где-то на улице селения Покровки. И бездомной собаке улыбнулось счастье. Правда, жизнь редко течет совершенно спокойно и гладко. Как-то Татка попала в капкан, поставленный на лисицу, и чуть не замерзла; после этого долго болела нога. Были и другие невзгоды. Но теперь все это далеко позади, и жизнь Татки течет без зазоринки. «Не родись богатым, не родись красивым, а родись счастливым». Эта поговорка вполне подходит к моей новой знакомой – неказистой, но в общем незаурядной дворняге Татке.
Иначе сложилась жизнь у незадачливого коридорного пса Кузи. Не так давно породистого красивого щенка желто-пегого сеттера Кузю привезли на высокогорную станцию. Но, к сожалению, никто не заинтересовался его охотничьими качествами и способностями, а вскоре он совсем лишился хозяина и стал никому не нужен. Много невзгод вынес пес за свою короткую жизнь. После чьей-то неудачной попытки застрелить обездоленную собаку тяжело израненный дробью Кузя попал под надежное покровительство Юлии Павловны и, как мы уже знаем, поселился в коридоре. Само собой разумеется, пережитые невзгоды не прошли бесследно. Больше всего на свете Кузя стал бояться ружья, выстрела и постепенно потерял прирожденное влечение к ружейной охоте. Однако время от времени он все же проявлял интерес к птицам.
На краю усадьбы станции, искрясь и журча, текла горная речка. На ней постоянно держались некрупные, но заметные темные и белобрюхие птички – оляпки. Часто махая короткими крыльями и подавая голос, они низко перелетали с места на место, порой бросались в воду, чтобы спустя секунду-другую сухими вновь появиться на камне. Эти смешные оляпки всегда привлекали внимание Кузи. Иной раз часами он гонял птиц по реке, энергично перепрыгивал с камня на камень, попадал в ледяную воду и вновь выбирался на сухое место. Охота за подвижными птицами никогда не кончалась успешно. Оляпка близко подпускала к себе собаку, возбужденно подергивала коротким хвостом, а затем перелетала на соседние камни. Прозябший и измученный, но неизменно довольный, Кузя возвращался в коридор, и, лежа там, облизывал лохматые мокрые лапы. Но охота на речке случалась не особенно часто, и жизнь коридорной собаки протекала и однообразно, и скучно.
От нечего делать Кузя пытался сторожить станционное помещение, но делал это так неудачно, что всегда оказывал окружающим медвежью услугу. Заслышит, бывало, невнятный шум на усадьбе, с лаем выскочит на широкий двор и, настежь открыв двери наружу, выстудит всю квартиру. Нескладного Кузю никто не наказывал, не бранил за эти поступки. Все привыкли давно к его бестолковым выходкам. Добрый и преданный пес делал все от чистого сердца. Что же делать – неудачник, и только!
Третья собака, по кличке Текеч, на горной станции доживала свою грустную старость. В прошлом Текеч принадлежал киргизу-охотнику.
Этот охотник, по имени Толемыш, и сейчас живет в маленьком домике на краю ельника на другой стороне горной речки. У его жилья на зеленой поляне здесь и там валяются кости и рога горных козлов – тау-теке. Бывший хозяин собаки не случайно дал ей имя Текеч. Когда пес был помоложе, он превосходно шел на горных козлов, а потому и получил кличку Текеч, то есть козлятник. В постоянной горной охоте много лет прожил Текеч у киргиза. Потом незаметно подошла старость, и четвероногий помощник стал бесполезным. Вероятно, смерть от винтовки хозяина ожидала собаку, но ее взяла под свое покровительство Юлия Павловна. Теперь на балконе горной станции костлявый от старости пес доживал свои дни. В дневные часы он грелся на солнышке, а ночами крепко спал, свернувшись в клубок от холода.
На второй или третий день моего пребывания на станции случилось маленькое происшествие. Оно живо сохранилось в моей памяти, и, когда я о нем вспоминаю, мне становится и смешно и досадно.
В горах резко изменилась погода, и я, рано возвратившись с охоты, уселся за стол и приводил в порядок коллекции. Вскоре за окном послышался конский топот, и около десяти карих и гнедых лошадей проскакало мимо. Шум разбудил спящих собак. С громким лаем, распахивая настежь коридорные двери, из дому кинулся сеттер Кузя. За ним последовала проснувшаяся на кушетке Татка. И вдруг со двора донеслись невыносимые, страшные вопли собаки. Они наполнили все жилье. Не помня себя, я выскочил из-за стола и в следующую секунду был уже на крыльце. Я был уверен, что увижу растоптанную лошадьми собаку. Однако все объяснилось проще, чем я ожидал, и никто, кроме меня, нового человека, не обратил на собачьи вопли никакого внимания.
Против крыльца, топчась и извиваясь на одном месте, неистово голосил костлявый Текеч.
– В чем дело, что случилось?! – кинулся я к одному из рабочих.
– Да ничего не случилось,– с усмешкой ответил он.– Ноги себе старый пес отлежал. Спросонья забыл, что кости болят, и кинулся за другими собаками.
ВСТРЕЧА С КИРГИЗСКОЙ ОВЧАРКОЙ
Это произошло в горах Киргизии неподалеку от озера Сары-чилек. Не могу понять, почему его так назвали? Сары-чилек в переводе на русский язык – желтое ведро. Хотел бы я, чтобы мои читатели взглянули на «желтое ведро» своими глазами. Они увидели бы такую величественную красоту, что о ней рассказать почти невозможно, а нарисуешь – никто не поверит, что художник передал на полотне те самые краски.
По пробитой скотом тропинке, по крутым увалам я в тот безоблачный день медленно поднимался к белым вершинам. Пройду немного, остановлюсь, чтобы отдышаться, и не могу глаз оторвать от чудной картины. Внизу бирюзовая гладь большого продолговатого озера, над ним серые и черные скалы, потом бархатистая зелень горных лугов, а выше искристый белый снег на ярком голубом фоне южного неба. Жжет солнце, холодком тянет с горных перевалов, блестит, извиваясь вдали, пенистый горный поток.
Приблизительно после часовой ходьбы добрался я наконец до вершины холма и здесь решил отдохнуть перед новым подъемом. Почти ровная вершина холма, разукрашенная пестрыми цветами по яркому зеленому фону трав, примыкала к причудливым скалам, к седым осыпям. Под ними росли последние деревца арчи. Для отдыха меня потянуло к этой группе деревьев. Но не успел я сделать и сотни шагов, как замер на месте. Только теперь я заметил светлую юрту. Она стояла на зеленой лужайке и терялась на фоне седой осыпи. От юрты, пересекая зеленый луг, прямо на меня неслась пестрая киргизская овчарка. Такой красавицы, такого олицетворения силы и ловкости, как эта почти белая с редкими черными пятнами собака, я давно не встречал.