Записки о капитане Виноградове (сборник)
Шрифт:
Виноградов мысленно похвалил капитана – вопрос был не праздный, под горячую руку вполне можно было схлопотать пулю от своих.
– Двести третий, у нас потери… Срочно возвращайтесь!
– Что? Не понял, Гранит!
– Убиты…
– Кто убит, не понял! Повторите?
– Двести первый и двести второй! – выдавил наконец информацию дежурный.
– Чего – двести первый? – думая, что ослышался, переспросил капитана Владимир Александрович.
– Чего – двести первый? – вслед за ним прокричал в микрофон замполит.
Матерно, но отчетливо дежурный подтвердил, что они
– Да-а… блин!
Теперь замполит был за старшего: двести первым значился сам полковник Гуляев, а двести вторым, соответственно, его начальник штаба. Стала понятной истерика дежурного и его стремление как можно скорее переложить на кого-нибудь бремя ответственности за сводный отряд.
Незаданные вопросы толпились невидимым сгустком, но время для них еще не пришло.
– Понял вас, Гранит! Держитесь там… Скоро буду.
Стрелять, кажется, перестали, даже со стороны трассы не доносилось ни звука.
Двинулись не по склону – в обход: короткая дорога и раньше не пользовалась популярностью, а теперь относительно ровное пространство вокруг МТС было сплошь нашпиговано разнообразными минами – армейскими, бандитскими, вообще неизвестно чьими…
– Эй, кто там?
С лету уткнувшись в могучую спину спутника, майор даже не сразу понял, кто и кого окликает.
– Кто идет?
На этот раз голос замполита прозвучал настороженно. Автоматчик внушительно щелкнул предохранителем и присел. Пользуясь случаем, Виноградов оперся о камень, давая измученному организму короткую передышку. Он все равно ничего не слышал.
– Свои!
– Какие свои? – с облегчением выругался боец и шагнул навстречу невидимому обладателю среднерусского говорка.
Больше он ничего не успел: короткие, слившиеся в единое целое сполохи сначала высекли из темноты показавшийся неправдоподобно большим силуэт, а затем отшвырнули его прямо под ноги Виноградову. Звуки пришли с опозданием…
– Бля-а-а!
Чтобы испугаться, уже просто не осталось времени.
Слева, из-за камней, опустошал обойму капитан – виднелись только краешек погона и рука с пистолетом. Виноградов зачем-то передернул затвор, запоздало сообразив, что патрон уже был в патроннике.
– Мать их…
В трех шагах, чуть правее и выше, появилась фигура – скорее всего, нападавший решил обойти капитана, не догадываясь о существовании Владимира Александровича.
Как любили говаривать негры-убийцы из голливудских боевиков, в этом не было ничего личного: просто бедняга оказался не в том месте и не в то время… Виноградов два раза выстрелил, и убитый шумно скатился на тропку.
Капитан размахнулся и бросил гранату – куда-то подальше, на всякий случай, но не успело рассыпаться первое эхо, как с той стороны ответили тем же: оглушительный взрыв распустился фонтаном камней, никому не доставив особых неприятностей.
И – тишина.
– Эй, вы в порядке?
– Ага! – неожиданно мерзким фальцетом ответил Владимир Александрович. Застеснялся, прокашлялся, сплюнул.
– Посмотри там! – скомандовал замполит, и, кивнув непонятно кому, Виноградов уставился в сторону, где, скорее всего, затаилась опасность.
Капитан метнул себя к телу омоновца, первым делом перехватил автомат, а затем, не особо миндальничая, отволок самого бойца под прикрытие валуна.
– Живой, слава Тебе Господи!
Обе пули принял на себя бронежилет: та, которая должна была разворотить сердце, застряла в пластинах, а вторая, правее, все же достала до ребер, утратив, однако, убойную силу. Контузило как следует: двойной удар – в грудь и затылком о камни… хорошо, если позвоночник цел.
Индивидуального пакета, конечно, в карманах ни у кого не оказалось.
– Чего там?
– Вроде тихо… – без уверенности доложил Виноградов. Все равно разглядеть ничего было нельзя, а в ушах гудело от какофонии скоротечного боя.
– Смотри-и!
– Может, убежали? – Верить в это Владимиру Александровичу хотелось нестерпимо.
Капитан не ответил. Пару раз тряхнув стянутую с плеча раненого переносную радиостанцию, он впервые на памяти Виноградова грязно выругался.
– Чего там?
– Накрылась…
Все было одно к одному… Противник возник неизвестно откуда и был сейчас неизвестно где. И, что хуже всего, мог готовить очередной тур «марлезонского балета»! Виноградов припомнил, что первая обойма уже израсходована, да и во второй тоже…
– Покарауль, а? Слышишь?
Замполит вернулся на свой огневой рубеж: конечно, с «Калашниковым» и кучей боезапаса он чувствовал себя намного увереннее майора. Владимир Александрович торопливо, не разгибаясь, пробрался туда, где по его прикидкам должен был рухнуть убитый.
Натолкнувшись на то, что искал, он прежде всего убедился, что враг не опасен, и сунул в кобуру пистолет. Ощупал пространство вокруг – вот она! Длинная, непривычно удобная снайперская винтовка с прохладным прикладом у казенной части… Магазин небольшой, но должны же быть еще патроны?
Тщательно, снизу вверх Виноградов ощупал покойника: что-то гигиеническое с ампулами и бинтом, нож, фонарик… ага, вот тяжеленькие магазины – два, вороненые и плоские, скалящиеся с одного из торцов острыми зубками пуль! Никаких документов, только в наплечном кармане армейского камуфляжа комок разномастных купюр: рубли какие-то, доллары – сколько и чего, в темноте разбирать было некогда, да и незачем. Виноградов пихнул деньги обратно, стараясь быстрей отцепить их от клейких и ноющих пальцев: все-таки вляпался в кровь, прямо в теплую лужицу под мышкой.
«Чего уж там… бывает!» – мысленно попрощался с убитым Владимир Александрович и против воли посмотрел в запрокинутое к небу лицо. До этого он старался не поднимать глаза дальше белой ключицы над тельником.
– Й-еб твою…
– Что такое?
А майор и не знал, что ответить…
С Валентином Батениным он познакомился в восемьдесят восьмом под самый Новый год. Позабылся уже Сумгаит, с мостовых Баку смыли кровь от осенних погромов, весь советский народ без приказа расплакавшегося Рыжкова слал в Спитак и Ленинакан непрерывным потоком одежду, еду и медикаменты… а в горах озверелые бородачи поджигали в амбарах оставшееся население нищих азербайджанских сел.