Записки о Шерлоке Холмсе
Шрифт:
Больше об этом деле он не обмолвился ни словом до самого позднего вечера.
– Ватсон, – повернулся Холмс ко мне, когда с зажженной свечой в руке открывал дверь своей спальни, – если вы когда-нибудь заметите, что я начинаю задирать нос или уделяю какому-либо случаю меньше внимания, чем он того заслуживает, просто шепните мне: «Норбери». Я буду вам бесконечно благодарен.
Дело III
Биржевой маклер
Вскоре после женитьбы я приобрел практику в Паддингтоне. Старому доктору Фаркару, у которого я ее купил, она когда-то приносила весьма неплохой доход, но возраст и приступы пляски святого Витта [14] , которыми он страдал, значительно уменьшили
14
Пляска святого Витта – устаревшее название хореи (от греч. chorеia – пляска) – нервной болезни, проявляющейся в быстрых, непроизвольных, несдерживаемых подергиваниях рук и ног.
Взяв дело в свои руки, я на три месяца с головой ушел в работу и почти не встречался со своим другом Шерлоком Холмсом. У меня просто не было времени навещать его на Бейкер-стрит, а сам он редко выходил из дому, если это не было связано с его работой. Поэтому я был несколько удивлен, когда одним июньским утром, сев после завтрака почитать «Британский медицинский журнал», я услышал, как звякнул дверной колокольчик и раздался высокий, немного скрипучий голос моего старого друга.
– Ватсон, дружище, – сказал Холмс, шагнув в комнату. – Как я рад вас видеть! Надеюсь, миссис Ватсон уже пришла в себя после нашего небольшого приключения в деле о «Знаке четырех»?
– Спасибо, мы с ней прекрасно себя чувствуем, – сказал я, горячо пожимая его руку.
– И надеюсь, – продолжил он, усаживаясь в кресло-качалку, – с вашей новой практикой вы не утратили интереса к загадкам.
– Наоборот! – воскликнул я. – Вот только вчера вечером я пересматривал свои старые записи и систематизировал некоторые из наших прошлых дел.
– То есть вы не против пополнить свою коллекцию.
– Конечно же нет. Я бы с радостью поучаствовал в каком-нибудь интересном деле.
– А что, если я предложу вам сделать это прямо сегодня?
– Да хоть бы и сегодня.
– Даже если для этого потребуется ехать в Бирмингем?
– Разумеется, если вам это нужно.
– А как же ваша практика?
– Я иногда подменяю соседа, когда ему нужно куда-нибудь уехать. Он будет рад отработать долг.
– Ха! Просто замечательно! – довольно воскликнул Холмс, откинулся на спинку кресла и через полуопущенные веки стал внимательно меня оглядывать. – Вижу, вам недавно нездоровилось. Простуда, да еще летом, всегда изматывает.
– Да, я на прошлой неделе три дня провалялся дома с температурой. Однако я думал, что никаких следов болезни не осталось.
– Так и есть, вы выглядите совершенно здоровым и полным сил.
– Как же вы догадались?
– Дружище, вам же прекрасно известны мои методы.
– Логическая цепочка?
– Именно.
– И с чего же вы начали?
– С ваших тапок.
Я недоуменно посмотрел на новые тапки из лакированной кожи, которые были у меня на ногах.
– Но как вам удалось… – хотел спросить я, но Холмс ответил на вопрос, не дожидаясь его окончания.
– Тапки новые, – сказал он. – Скорее всего вы купили их пару недель назад. Подошвы, которые вы выставили напоказ, слегка обожжены. Сначала я решил, что тапки побывали в воде и подгорели в сушилке, но потом заметил на одной подошве круглый бумажный ярлычок с каракулями продавца. От влаги ярлычок, конечно же, отклеился бы. Следовательно, вы сидели у камина, вытянув ноги к самому огню, а здоровый человек летом, даже таким дождливым, как в этом году, никогда не стал бы такого делать.
Как всегда, после объяснений цепь последовательных выводов, проделанных Холмсом
– Нужно мне отделаться от привычки все объяснять, – сказал он. – Голые выводы без объяснений производят куда большее впечатление. Так что, вы готовы ехать в Бирмингем?
– Конечно. Расскажите о деле.
– Все узнаете в поезде. Мой клиент ждет меня на улице в экипаже. Можете ехать прямо сейчас?
– Одну секунду. – Я черкнул записку соседу, сбегал наверх объяснить жене, что случилось, и настиг Холмса у выхода.
– Ваш сосед тоже доктор, – кивнул он на медную дощечку на двери.
– Да, он, как и я, купил здесь практику.
– Старую?
– Такую же, как моя. Врачи здесь практикуют с тех пор, как были построены эти дома.
– Значит, вам досталась лучшая.
– Я на это надеюсь. А почему вы так решили?
– Ступеньки, друг мой. Ступеньки, ведущие к вашей двери, стерты на три дюйма глубже… Джентльмен в кебе – мой клиент, мистер Холл Пикрофт. Позвольте вас представить. Кучер, гоните на вокзал, мы как раз успеваем на поезд.
Человек, напротив которого я уселся, оказался здорового вида, хорошо сложенным юношей с открытым честным лицом и тонкими жесткими светлыми усиками. На нем красовался начищенный до блеска цилиндр и элегантный костюм строгого черного цвета. Костюм выдавал в мистере Пик рофте обитателя района Сити, представителя той группы молодых людей, которые получили несколько пренебрежительное прозвище «кокни» [15] , хотя именно ими чаще всего пополняются добровольческие полки и именно они являются лучшими атлетами и спортсменами на наших родных островах. Круглое румяное лицо дышало энергией и юношеским задором, только уголки рта, как мне показалось, были как будто нарочно немного опущены. О том, что привело мистера Пикрофта к Шерлоку Холмсу, я узнал лишь тогда, когда поезд, в котором мы заняли купе первого класса, тронулся и стал набирать скорость.
15
Кокни – пренебрежительно-насмешливое прозвище уроженца Лондона из низших слоев населения, говорящего на специфическом жаргоне. От англ. сockney, буквально – петушиное яйцо.
– Нам ехать семьдесят минут, – заметил Холмс. – Я хочу, чтобы вы, мистер Холл Пикрофт, повторили для моего друга крайне любопытную историю, происшедшую с вами, в тех же словах, в которых рассказывали ее мне. Еще лучше, если вы вспомните дополнительные подробности. Мне будет полезно еще раз послушать, в какой последовательности развивались события. Ватсон, я пока не могу сказать, украсит ли это дело вашу коллекцию, или наоборот, окажется, что оно яйца выеденного не стоит. Но, по крайней мере, в нем есть необычные, даже шокирующие обстоятельства, которые вы, как и я, так любите. Прошу вас, мистер Пикрофт, начинайте, больше я вас прерывать не буду.
Наш юный попутчик посмотрел на меня горящими глазами.
– Самое плохое в этой истории то, – начал он, – что я выставил себя круглым дураком. Конечно, может быть, все еще образуется, все равно ведь по-другому я поступить не мог, но, если я лишусь кормушки и ничего не получу взамен, вот тогда я пойму, каким ослом был. Я плохой рассказчик, доктор Ватсон, но попытаюсь рассказать все как было.
Служил я в конторе «Коксон-энд-Вудхаус» в Дрейперс-гарденс, но весной этого года, когда лопнул венесуэльский заем (вы наверняка слышали об этом), фирма вылетела в трубу. Проработал я там пять лет. Старик Коксон выписал мне просто-таки потрясающую рекомендацию, когда дело накрылось, но, естественно, нам, маклерам, помахали ручкой и уволили. Всех двадцать семь человек. Я потыкался по разным конторам, но сейчас безработных маклеров хоть пруд пруди, поэтому мест свободных просто не было. У Коксона я зарабатывал три фунта в неделю и на черный день отложил себе семьдесят фунтов, но скоро деньги эти закончились, мне даже не за что было марки и конверты купить, чтобы писать по объявлениям. Я стоптал последние башмаки, обивая пороги разных контор, но так ничего и не нашел.