Записки охотника Восточной Сибири
Шрифт:
Я уже упомянул выше, что промышленники весною ловят молодых лисят и выкармливают их, а зимою убивают и получают хорошие шкурки. Но я сказал только, как поступают охотники с лисьим гнездом, чтобы мать не увела молодых в другое место; теперь же познакомлю читателя с тем, как добывают лисят из нор. Если лисье гнездо сделано в барсучьей норе, которая обыкновенно не глубока, коротка и широка, то двум работникам не трудно разрыть ее в один день и переловить лисят, но если лисица поселилась в тарбаганьей (сурочьей) норе — совсем другая история, потому что сурки живут семьями штук по 5–6, даже до 10 в одной норе, а потому чем многочисленнее семья, тем больше в ней побочных отнорков, тем глубже и обширнее их подземельные закоулки и тем выше и шире становится бутан, то есть бугор земли, образующийся от выгребания ее при устройстве норы и ежегодной расчистке. Следовательно, разрыть такую нору со всеми ее подземными помещениями — трудная работа, требующая много рук и времени. Здешние промышленники употребляют другой способ, чтобы достать лисят живыми, не разрывая всей норы.
Способ этот занесен сюда,
Но я забыл сказать прежде, что охотнику, хотя малоопытному, при отыскании лисьей норы не трудно удостовериться в том, есть в ней молодые или нет. Если нора занята лисицей с молодыми, то лаз в нее углажен, на нем видны лисья шерсть и пух, которые остаются на боках лаза от частого влезания и вылезания лисицы и лисят, если они уже на возрасте, потому что тогда лисята не любят сидеть в душном подземелье и беспрестанно вылезают на дневную поверхность, почему место кругом норы и самый бутан утолочен, даже видны лежбища и тропинки, по которым бегают лисята на некотором расстоянии от норы. Кроме того, около нее валяются кости и перья, остающиеся от птиц и зверьков, съеденных лисятами, которых принесла мать для их пропитания. Наконец, самый верный признак — из норы слышен резкий и противный запах.
Убедившись, что лисята действительно находятся в норе, промышленники забивают землей, камнями и деревом все побочные отнорки, имеющие сообщение с дневной поверхностью, накрепко и оставляют открытым только один главный лаз; ощупав палкой его направление, пробивают над ним сверху бутана на сажень, более или менее, смотря по длине лаза, четырехугольную яму, дно которой должно быть аршина на два ниже пола норы.
Яма эта копается в аршин или полтора в квадрате, то есть в поперечнике; стенки ее ниже пола норы должны быть совершенно отвесны, для того чтобы лисята, попавшие в этот колодезь, никак не могли из него вылезть. Пересеченную ямою нору соедияют мостиком из тоненьких прутиков, сверху которых настилают травы, а поверх ее засыпают легонько землей, словом, делают фальшивый пол, ровный с полом норы; самую же яму сверху тоже закрывают потником (войлоком) или чем-нибудь другим, так плотно, чтобы свет сквозь яму не проходил в нору. После этого охотники прячутся неподалеку от норы; в первый день нельзя ожидать успеха, ибо лисята, напуганные работой, не подходят к мостику, а лисица, слыша присутствие человека, не подбегает к норе, но сердце матери заставляет пренебрегать опасностию: она начнет подбегать к норе и голосом манить детей. Лисята, слыша призыв матери, мучимые голодом, полезут к отверстию норы, но передовой, ступив на фальшивый мостик, провалится в колодезь, попробует выскочить — нельзя; он начнет сильно визжать и скучать, так что охотник услышит и вынет его, а мостик исправит и снова насторожит. Через несколько времени попадет в западню другой лисенок, и таким образом переловят всех лисят. Маленькие лисята глупы и скоро попадают в колодезь, но большие осторожны, иногда их вымаривают дня три и четыре, чтобы заставить идти через мостик. В продолжение всей этой охоты или добывания лисят нужно быть осторожным, особенно ночью, тут одному из охотников следует не спать и караулить, чтобы лисица не отрыла какого-нибудь отнорка и не увела лисят, что случалось с сонливыми караульщиками. Некоторые ловят также лисят и в волосяные петли, которые настораживают в главном лазе норы, и караулят точно так же, как и в первом случае. Лисята, заслышав голос матери, полезут из норы и попадут в петли один по одному. При этом надо строго наблюдать за тем, чтобы не прозевать той минуты, как лисенок попадет в петлю, начнет биться и визжать, — его надо скорей вынуть, потому что он может отгрызть петлю и уйти или задохнуться в ней. Если лисят хотят добыть неживых, то их дымят в норе точно так же, как и при добывании волчат. Когда же лисье гнездо сделано где-нибудь под камнем, под большой плитой, в расселине или щели, между плитами, в утесе или россыпи, так что посредством выкапывания лисят достать невозможно, то промышленники достают их крючками, насаженными на длинные жерди, или прибегают к хитрости и поступают так: на конец жерди навязывают толстый крестьянский шерстяной чулок и толкают его в нору; лисенок не замедлит схватить чулок зубами, что тотчас по жерди услышит охотник, нимало не медля подернет жердь к себе и, не останавливаясь, потащит. Лисенок, крепко схватившись зубами за чулок, не в состоянии скоро выпустить его изо рта, а будучи потащен из норы, он еще сильнее в него вцепляется, ибо в это время, не желая расстаться с норой, упирается лапами и бывает вытащен. Главное дело состоит в том, чтобы заставить лисенка схватить в зубы чулок, не прозевать этого момента, тотчас дернуть за палку и тащить, не останавливаясь.
Ловкие промышленники иногда в продолжение нескольких десятков минут перетаскают всех лисят. Конечно, способ этот удобен в таком случае, если нора прямая, без крутых поворотов. Вот все известные мне способы, которыми добывают лисиц в Забайкалье.
Не могу не рассказать здесь одного случая. В 185… году, в первой половине октября, ходил я по лесу и искал рябчиков, но найти не мог, устал и хотел уже отправиться домой, как вдруг собака моя бросилась в сторону и спустя несколько секунд выгнала черно-бурую лисицу, которая, как птичка, бросилась от нее и скрылась. Собака убежала за ней. Я, подождав с 1/4 часа, начал кричать и свистеть собаку, но она не являлась. Я закурил трубку и лег на пожелтевшую траву на берегу реки Букукуна (около казачьего караула того же названия, по китайской границе), как-то глухо и неприятно шумела подо мной пересохшая трава при каждом малейшем моем движении. Я начинал уже терять терпение, потому что собаки все еще не было, а время приближалось к сумеркам. Наконец, спустя несколько минут, прибежала ко мне собака с разинутым ртом и на четверть высунутым языком…
Я встал и хотел идти, как вдруг увидал ту же лисицу, которая потихоньку пробиралась под крутым берегом речки, где посуху, а где и по воде; я схватил ружье, но собака, увидав лисицу, стремглав бросилась в речку и едва не схватила плутовку, которая увернулась, выскочила на противоположный берег и вспрыгнула на толстый лиственичный пень; собака второпях пробежала мимо нее, но, заметив ошибку, тотчас воротилась, лисица же, соскочив с пня и немножко пробежав, залезла в дупло большого упавшего дерева. Пока я перебирался через речку, собака сидела около этого дупла, не выпускала лисицы и громко лаяла.
Дупло было большое, в толстой, упавшей от ветра лиственнице, а поэтому достать лисицу нельзя было никак — топора же с собой не было. Заложив отверстие дупла камнями, я на другой день пришел с товарищем и добыл дорогую добычу. Жаль, что по времени года было немного рано, и лисица еще не получила настоящей зимней шерсти.
4. КОРСАК
Хотя я и бывал, даже живал в тех местах, где корсаки водятся во множестве, но мне ни разу не довелось видеть живого корсака, не потому чтобы я не искал случая с ним встретиться и не потому чтобы зверь этот жил постоянно под землею, как крот, нет, а потому именно, что корсак живет только ночью, все свои жизненные потребности совершает только ночью; днем его не увидишь, днем он спит или просто лежит, запрятавшись где-нибудь под землею. Про него смело можно сказать, что он зверь вполне ночной; даже барсук, проводящий более половины своей жизни под землею и выходящий на дневную поверхность тоже преимущественно по ночам, чаще бывает видим человеком при дневном свете, чем корсак. Вот почему зверь этот менее других известен охотникам, наблюдающим их нравы и быт. Постараюсь передать читателю все, что я слышал о корсаке от достоверных охотников и здешних пастухов{ При обширном скотоводстве в Южном Забайкалье для пастьбы скота круглый год обыкновенно нанимаются люди из здешних туземцев — братских или тунгусов, которые, как народ кочующий и занимающийся преимущественно скотоводством, живя постоянно в степях в юртах, лучше и снаровнее обращаются со скотом, нежели русские оседлые жители.}; последним они известнее, потому что пастухи, постоянно находясь на степи, днем и ночью, зимою и летом, бдительно наблюдая за безопасностью пасущегося скота, невольно встречаются с корсаками и знакомятся с их нравом и подлунного их жизнию. К тому же почти каждый здешний пастух в то же время если не страстный охотник, то, по крайней мере, порядочный стрелок; поэтому это создание природы при таких условиях скорее и ближе могло познакомиться с корсаком, чем настоящий сибирский промышленник, знакомый только с лесом, где корсаков нет.
Корсаки водятся только в степных местах южной половины Забайкалья, на китайской границе. По рекам Аргуни и Онону их множество. По наружному виду и образу жизни корсак чрезвычайно сходен с лисицей; в первом случае вся разница в том, что корсак несколько меньше лисицы и шерсть на нем не так длинна и пушиста, как на ней, такого же желто-серого цвета, цвета, но без красноватого отлива и несколько посветлее. Хвост у корсака тоже пушистый и длинный, с черным концом; рыло длинное, острое, глаза живые, быстрые, черные, ножки тонкие, сухие, но крепкие. Из корсачьих шкурок здесь собирают теплые и красивые меха, которые не так прочны, как лисьи, потому что шерсть из них скорее вылезает, нежели из лисьих; вот почему корсачьи меха и ценятся довольно дешево. Из первых рук корсачьи шкурки продаются от 50 до 60 коп. серебр. за штуку.
Корсаки живут в норах, которых они сами не приготовляют, а помещаются обыкновенно в чужих, оставленных прежними хозяевами. Здесь они поселяются преимущественно в брошенных сурочьих норах, и то не живут в них постоянно, своим домом, как, например, барсук в своей норе, нет, корсак, как здешний кочевой туземец, сегодня живет в одном месте, завтра — в другом, послезавтра — в третьем и так далее; ночью он рыщет и лишь только зарумянится утренняя заря, тотчас отыскивает пустую тарбаганью нору, которую не нужно долго искать — их множество, — и скрывается в ней на день, до следующей ночи. Корсак питается преимущественно мышами, которых он искусно ловит ночью, ест мелких птичек и всякого рода падаль, валяющуюся в степи, но ест немного и довольствуется малым количеством пищи. Многие утверждают, что корсаки не пьют, вероятно основываясь на том, что их иногда добывают в таких частях необозримой степи, в которых совсем нет воды, но это еще не может служить доказательством, что корсаки не пьют, потому что снег, дождевая вода и роса легко могут заменить в этом отношении речную, озерную или ключевую воду. Но в засушливое время, летом, как здесь случается, когда по нескольку месяцев сряду не бывает дождей и когда еще не падает роса, так что земля просохнет до того, что сделается как пепел, нельзя не удивляться, каким образом в это ужасное время корсаки утоляют жажду! Неужели они довольствуются ничтожными соками животных, пожираемых ими! Не едят ли они каких-нибудь сочных степных трав, чтоб утолить палящую жажду? Но и это трудно предположить, потому что в продолжительную засуху все степные травы совершенно высыхают, так что вся степь среди самого лета уже принимает желтоватый цвет, как осенью, здесь говорят, что трава сгорает от солнечных лучей… [34]
34
Г. Брем говорит, что «корсак, живущий на свободе, никогда не пьет воды; в неволе же пьет, по крайней мере очень охотно, молоко».
Течка корсаков бывает, как говорят охотники, в одно время с лисицами, то есть зимою в феврале месяце, и совершается точно так же. Весною перед разрешением от бремени мать поселяется в какой-нибудь норе и приносит молодых числом до шести, которые родятся слепыми. Воспитание детей производится совершенно сходно с выкармливанием молодых лисят.
Корсак одарен весьма тонкими чувствами слуха и обоняния и чрезвычайно острым зрением; он проворен в своих движениях и весьма легок на бегу, но, преследуемый собаками, скоро утомляется; он верток до того, что собаки, догнав, не в состоянии схватить его, так что корсак редко попадается им в зубы, а обыкновенно, увернувшись от них, он заскакивает в чью-нибудь нору. Поэтому гонять корсаков собаками достается только случайно, застав их рано утром еще жирующих на широкой степи и не успевших спрятаться.
След корсака сходен с лисьим, только что поменьше его; корсак ходит тоже чисто и прямо, но шаги делает короче, чем лисица. Корсак чрезвычайно робкое животное, вот почему он редко подбегает к степным селениям и притом бегает только ночью, особенно зимою; чрезвычайно редко случается, что его видят бегающего по степи днем, и то по черностопу, вследствие голода. Корсаки точно так же, как и лисицы, во время больших снегов кочуют из одного места в другое, то есть туда, где меньше снега, потому что при глубоком снеге им трудно отыскивать мышьи норки. Здесь замечают с осени: если по степям появится много мышей, то это предвещает, что в том месте много будет лисиц и корсаков, потому что и количество мышей в степях неодинаково; в тех местах, где стояли сильные дожди, осенью и зимой мышей обыкновенно бывает мало; где же меньше дождя — больше мышей, а где появится множество этих последних, там, по народному замечанию, и снегу будет мало; но это замечание не всегда справедливо и бывает иногда совершенно наоборот. Другое замечание лучше: если мыши делают свои норки неглубоко в земле, то это предвещает снежную зиму, и напротив, если норки глубоки — малоснежие; тут есть основание, подходящее к законам науки.