Записки орангутолога
Шрифт:
Машина быстро мчалась по шоссе, и Ваня подумал, что через час он уже будет на своем полустанке. Однако не всё было так просто. В салоне машины неожиданно раздался истошный женский крик, водитель дал по тормозам и машина остановилась.
Ваня оглянулся. В другом конце автобуса две пожилые женщины с трудом удерживали третью, молодую, которая кричала и билась в конвульсиях. Потом они вывели ее из автобуса. Другие пассажиры никак не прореагировали на это происшествие (Ваня только через час догадался почему), но тоже вылезли из машины и присели в ее тени. На свежем воздухе припадок у женщины скоро прошел, пассажиры не торопясь погрузились в салон и автобус поехал. Но через двадцать минут припадок повторился и
Однообразие путешествия было нарушено лишь однажды, когда на очередной стоянке удалившийся за бархан по нужде водитель быстро вернулся, а затем стал звать всех посмотреть на что-то. Несколько человек, не торопясь пошли за ним, пошел и Ваня. За барханом под кустом тамариска лежала здоровенная свернувшаяся кренделем гюрза.
Через три часа Ваня приехал на злосчастный полустанок. Железнодорожные пути были совершенно пустынны лишь в отдалении стоял знакомый маневровый тепловоз. Ваня пошел к нему. Легкий ветерок гонял сухие травинки между шпал.
Два местных жителя, один — в полосатом ватном халате, другой — в черной, словно гестаповской, форме железнодорожника — на ихнем русском языке (Ваня даже не знал, в какой республике он находится) кое-как сумели втолковать планетоведу, что и его состав, и грузовик, и шофер уехали. После этого оба стали махать руками, показывая, в какую именно сторону ушел поезд. Еще больше времени потребовалось всем троим, чтобы Ваня наконец понял, что через час, вслед за его поездом-беглецом, пойдет еще один товарняк. И Ваня стал ждать, сидя на скамейке под чинарой и загорая на апрельском солнце.
Догнал он свой состав через сутки. Местные железнодорожники помогали ему как могли, то есть грели и кормили. Поэтому Ваня предстал перед своим напарником-шофером в старом морском бушлате, надетым на голое тело и с круглой пшеничной лепешкой в руке. Путешественник забрался в кабину грузовика, откинулся на автомобильном сиденье и тут же заснул.
Дальше Ваня рассказывал какие-то совершенно фантастические восточные истории о лазурных озерах, небольших, бездонных и холодных, о маленьких белых персиках в горных садах, о непередаваемых закатах, о коврах, очень красивых и очень дешевых, но совершенно недоступных, потому что они производились только в одном кишлаке, который лежал за высокогорным перевалом.
Наконец мы услышали еще одну историю из его восточного цикла, а заодно узнали, откуда у Вани такие страшные ожоги на руках.
Где-то перед самым концом экспедиции их занесло в Варзобское ущелье, в высокогорный пансионат, а точнее, в альплагерь. Там уже жили восемь альпинистов. Они приехали недавно и проходили акклиматизацию к высоте — бегали кроссы, купались в холодной речке, усиленно питались, так как впереди и вверху были крутые горы и Всесоюзные соревнования.
Пансионат был очень уютным, и экспедиция института Сравнительного Планетоведения отдыхала в нем перед последней точкой работы в горах, в надежде хоть там поймать нейтрино. Дальше — самолет и Москва (Ваня на этот раз наотрез отказался сопровождать грузовик в столицу на платформе, и начальник экспедиции нашел ему замену).
Однажды Ване надоело сидеть в альплагере, и он утром решил прогуляться по склону, чтобы сверху сфотографировать долину реки. Путешествие его было совершенно обыденным, если не считать того, что он поскользнулся и, чтобы не упасть и не повредить аппарат, вынужден был ухватиться за какой-то куст.
Как позже выяснилось, именно в это время нечто похожее случилось и с одним из альпинистов. Пансионат был всем хорош, кроме одного: известное удобство располагалось не в помещении, а снаружи. Удобство в виде
У Вани через час на руке появились такие страшные пузыри, как будто он окунул ладонь в кипящее масло, а последствия естественной гигиенической процедуры для альпиниста были просто ужасны — спортсмен с тяжелейшими химическими ожогами (не только рук) был доставлен в ближайшую больницу, провел там около месяца и ни на какие соревнования не попал.
Из дальнейшей беседы выяснилось, что такие занимательные истории случались с Ваней не только в Средней Азии. И сегодняшний день был богат запоминающимися событиями.
Ванины приключения начались на улице. Он брел в Кунсткамеру по улице Колокольникова, всматриваясь в номера домов в поисках цифры «6». Рассеянный Ваня не заметил, что улица как-то внезапно опустела, а фасады домов озарились неестественным светом. Потом прямо перед ним остановился умопомрачительный лимузин, шикарность которого многократно усиливалась тем, что в годы застоя таких машин в Москве были единицы. Из лимузина вылезла сногсшибательная дива и медленно, как насекомое богомол, изящно и неторопливо складывая в суставах длинные конечности, раскрыв объятия, сделала шаг к Ване. Но тут, откуда-то сверху, громовой голос произнес: «Стоп! Откуда на площадке посторонние?! Гражданин, вы мешаете! Уйдите!». И к Ване метнулись люди.
Ваня после того, как был выдворен со съемочной площадки, обнаружил вывеску «Столовая» и зашел туда перекусить и пережить увиденное. Он пока не подозревал, что до Кунсткамеры уже было рукой подать — ведь в этой столовой обычно кормился Олег во время обеденных перерывов.
До окончания работы точки общепита оставалось немного времени, поэтому в зале было немноголюдно. Ваня взял несколько блюд и направился к столику, за которым в одиночестве закусывала очень симпатичная девушка. Под впечатлением встречи с кинодивой Ваня решил отобедать в женском обществе. Претендент на место лаборанта в отдел орнитологии подошел и вежливо осведомился у девушки, не занято ли место рядом с ней. Она сначала обвела взглядом полупустой зал, в котором было полно свободных столиков, а потом с недоумением и подозрением посмотрела на Ваню, но все-таки разрешила ему расположиться рядом.
Ваня аккуратно начал ставить одной рукой поднос, второй придерживая ремень висевшей на плече сумки со стандартным набором своих пожитков. Но в это самое время ремень сумки, груженой умной книгой, портвейном и телевизором, сорвался с плеча и ударил по руке. Толчок передался подносу, и тарелка с закуской, закружившись в воздухе, упала на пол. Через секунду точно на тоже место приземлилась тарелка с котлетой. На подносе еще оставался стакан с компотом, и Ваня уже без приключений доставил его на стол. Девушка перестала настороженно смотреть на него, как на местного ловеласа. Взгляд ее стал более теплым и сочувственным. Так в цирке смотрят на белого клоуна. Ободренным этим взглядом Ваня присел рядом. Но познакомиться с девушкой ему так и не удалось. В тот день в столовой морили тараканов. В этом здании водились не только привычные мелкие рыжие прусаки, но перебравшиеся из соседней Кунсткамеры их огромные тропические собратья.