Записки парашютистки

Берлин Любовь

Мошковский продолжал:

— Я включаю вас в нормальный прыжок.

Я грустно взяла флажок с лозунгами (в тот день все прыгали с флажками) и стала ждать. Вдруг подбежал Мошковский:

— Берлин, будете прыгать с планера.

Я бросилась к Малюгину:

— Садитесь скорее, пока не передумали.

Сели в планер и полетели. Хорошо!

Разговаривать еще неудобно, потому что шумит мотор и свистит ветер. Набрали высоту, отцепились от самолета.

Первый раз я на планере поднялась утром. Это был мой второй полет. Мне страшно понравилось: тихо, спокойно, нет гудения моторов. Было очень хорошо, несмотря на

то, что я была насквозь мокрая и зуб на зуб не попадал от холода. Мы с Малюгиным начали совещаться. Я говорю ему:

— Немножко левее. Знаете, там река протекает и имеется отмель.

Малюгин ответил:

— Я до этой отмели довезу, а там прыгайте, — а сам все оборачивается и смотрит на меня.

А мне смешно. Никогда еще я не испытывала такого спокойствия. Очевидно, это тишина так хорошо действует.

Мы продолжали разговаривать.

Малюгин спросил меня:

— Ну, как? Нравится вам летать на планере?

— Ой, замечательно! Вы возьмете меня на пилотаж?

— Возьму, возьму.

А сам все беспокойно оглядывается. Наконец долетели до места над пляжиком. Говорю Малюгину:

— Я, пожалуй, начну готовиться, пора!

Свесила ноги, потихонечку вылезла, села. Посмотрела вниз.

— Ну, пошла!

Не расслышала его ответа и прыгнула совершенно спокойно, словно со стула на пол.

Сложность прыжка с планера заключается в том, что вылезть нужно очень осторожно. Если волнуешься, то обязательно что-нибудь не так сделаешь. Каждое движение должно быть безукоризненно рассчитано. Человек, прыгая с самолета, получает большую поступательную скорость, поэтому парашют быстро раскрывается и наполняется воздухом. При прыжке же с планера нужно сделать затяжку — набрать скорость — и парашют раскроется нормально.

Прыгнула, затянула. Потом Малюгин рассказывал, что я второпях забыла предупредить его, что затяну немного, и он здорово перепугался. Когда смотришь с планера, который движется тихо, кажется, что человек буквально врезается в землю.

Малюгин хвалил меня за смелый прыжок.

Хотя мы и вдвоем рассчитывали, но рассчитали плохо — я приземлилась около реки, далеко от публики. Быстро подъехала машина. Меня подобрали и привезли на аэродром.

* * *

Как-то Мошковский сказал мне:

— Давайте прыгать с 5500!

— Давайте!

Высотными прыжками до этого я не интересовалась совершенно. Мне казалось, что в них нет ничего особенного. Это не то, что затяжные прыжки, в которых очень много сложного, захватывающего. Для высотных прыжков нужно только приучить организм.

Правда, Забелина, например, при высотном прыжке отнесло за 50 километров от аэродрома. Он два дня добирался обратно пешком, на телеге и т. д.

Как бы то ни было, я все же стала готовиться к высотному прыжку. Сперва прыгнула с 1500 метров, потом с 3000. Разницы никакой не почувствовала, только во втором случае в воздухе больше болталась — минут двенадцать.

Меня вывозил летчик Назаров. Я прыгнула, стала спускаться. Сидишь, как в кресле, чуть покачиваешься. Это было зимой, я была очень тепло одета. Как только стала спускаться, Мошковский прилетел на своем самолете и стал кружиться вокруг меня. Мы обменялись, приветствиями. Он летал вокруг меня и махал рукой совсем так, будто я стою на земле, а он вокруг ездит на автомобиле. Приятно, когда есть еще кто-то в воздухе.

Меня отнесло километров за восемь от аэродрома. Я приземлилась на совершенно гладком снежном поле. Мошковский тут же посадил машину. Мы подобрали парашют и все трое (он летал с Жеребцовым) сели в самолет, поднялись и прилетели на наш аэродром.

К моменту, назначенному для совершения мною высотного прыжка, наш «Р-5» оказался в ремонте. Прыжок отложили, а тем временем Федорова прыгнула и опередила меня.

Федорову в свою очередь перекрыла известная «шестерка». Их сейчас же побила Тамара Куталова, а вскоре Тамару побили Шишмарева и Пясецкая.

Прыжки Шишмаревой и Пясецкой, а также Тамары Куталовой гораздо сложнее прыжка «шестерки», а тем более прыжка Федоровой.

* * *

Нина Камнева — совершенно замечательная девушка. Это самая хорошая парашютистка. Она очень хорошо прыгает. Понятие «хорошо прыгает» складывается из массы элементов, в частности из поведения перед прыжком. Я знаю, что все волнуются одинаково, и перед первым, и перед сороковым прыжком. Одни совершать труднее, другие легче. Часто это зависит от настроения: если у вас хорошее настроение, все дается очень легко и прыжок доставляет большое удовольствие. Если же у вас какие-нибудь неприятности или вы плохо выспались, прыгать становится значительно труднее.

Камнева молодцом держит себя перед прыжком. Затем в ней ценно то, что она очень проста в обращении и ни чуточки не «задается». Как-то мы с ней были в агитрейсе в Туле. Нас было только двое девушек. Мы очень с ней подружились.

У Нины большое имя и это заслуженно. Другую подобная слава давно бы испортила, но Нина на редкость скромна. В то время, когда она совершила свой рекордный затяжной прыжок, — в этой области было еще очень мало опыта, а среди женщин — и никакого.

Открыть парашют в 250 метрах от земли — было большим искусством, требовавшим колоссального самообладания и хорошей парашютной техники. Камнева всем этим владеет в совершенстве. Сейчас Камнева учится в Военно-воздушной академии. Нину Камневу я считаю образцом советской девушки.

* * *

В 1935 году был первый слет парашютистов. Он всем нам очень много дал.

Что может дать слет?

Во-первых, там очень силен соревновательный элемент. Раньше мы прыгали кое-как, главное было попасть как-нибудь на аэродром. Здесь же была необходима точность прыжка, точность посадки. Надо было видеть, как даже наши мастера иногда мазали мимо круга! Маруся Крюкова попала в круг, а некоторые мастера попадали и на крыши, и на заборы.

Были на слете спортивные парашютные игры с военизированными походами. Все это было интересно и ново.

Все друг к другу у нас относятся тепло, дают дельные советы. Чувство дружбы сильно развито. У нас много таких парочек, вроде меня с Ивановой, например: Стороженко и Степанов, Щукин и Полосухин.

Когда я вышла замуж, — надо мною шутили, говоря, что я перестану прыгать. Всерьез никто не думал, что это помешает моим занятиям парашютным спортом. У нас есть единственная «прыгающая пара» — это Малиновские. Сначала начал прыгать он, за ним последовала и она.

У Малиновской есть ребенок, но это ей нисколько не мешает. У Федоровой тоже девочка 7 лет, у Нины Никулиной — восьмилетний сын. И все же они прыгают не хуже и не меньше других.