Записки полярника
Шрифт:
«Медвежий кризис» продолжался. Необходимость гнала нас за десятки километров в поисках зверя на корм собакам, которые сейчас поедали хлеб из наших ограниченных запасов. Рацион собак был значительно урезан. Они стали злы. Между ними участились драки.
На зимовку мы привезли из Ленинградского питомника двух овчарок — красавицу Примку и смелого Грейфа. Несмотря на то что у Грейфа были явные преимущества перед ездовыми лайками, Примка стала питать слабость к черному как смоль вожаку упряжки Мишке. Это вскоре привело к тому, что вражда между псами стала непримиримой.
Часто можно было видеть, как два соперника, стоя друг против друга, долго и злобно рычали, готовые вступить в бой. Мы разгоняли их. Но однажды между ними все-таки произошла драка. На помощь Мишке прибежали другие лайки, и Грейфу пришлось бороться одному против многих. Мы выскочили из дома, и, стреляя из винтовок, пуская в ход приклады, сумели прекратить «сражение».
Мишка, жалобно скуля, весь в крови, оставил поле боя. Он был повержен и побит, и все-таки Примка предпочла его Грейфу. Вскоре мы получили от них замечательное потомство, которое положило начало новой породе полярных ездовых собак. Своей выносливостью они превосходили все известные породы лаек. Много позже я встречал собак этой породы на Новой Земле, Диксоне, в устье реки Лены и других местах Севера.
Грейф потерпел неудачу у Примки, у него «обострились отношения» со всеми лайками, зато с каюром Алексеем Матвеевичем Алексиным у него была большая и трогательная дружба. Она возникла еще осенью, когда в одном из наших маршрутов Алексин, рискуя жизнью, спас от неминуемой гибели повисшего над обрывом Грейфа. С тех пор они стали неразлучны. Эта дружба оказалась роковой и стоила Грейфу жизни.
Случилось это недели за две до восхода солнца. Однажды, когда все, кроме Алексина, отправились на охоту в надежде встретить хоть одного зверя, медведь сам появился вблизи дома. Собаки сорвались с мест и с лаем помчались навстречу. Алексин, схватив винтовку, выбежал из дома. Недалеко от станции он увидел довольно крупного зверя, который вертелся, отбиваясь от собак. Но псы все яростнее наскакивали на него.
В конце концов медведю удалось оторваться от собак, и он бы скрылся за торосами, но на его пути теперь оказался наш каюр. Разъяренный зверь бросился на нового врага. От быстрого бега у Алексина дрожали руки, и он промазал. Пуля только ранила медведя в лопатку.
Дальнейшее произошло с головокружительной быстротой. Одним прыжком медведь оказался почти рядом с каюром. Перезаряжая винтовку, Алексин отпрянул назад, но зацепился за небольшой ледяной пригорок и опрокинулся на спину. Алексин уже видел над собой оскаленную пасть, но в этот миг на грудь медведя вскочил Грейф.
Начался поединок. Медведь пытался здоровой лапой сбросить с себя пса, однако Грейф так сильно сжимал горло зверя, что тот уже стал задыхаться и хрипеть. Выбрав удачный момент, стремясь не задеть Грейфа, Алексин спустил курок. Но было поздно: медведь успел распороть когтями живот собаки. Зверь был убит, но рядом с ним, истекая кровью, лежал и верный пес. Алексин перевязал его шарфом, взял на руки и понес на станцию.
К этому времени мы все уже вернулись домой, и доктор Борис Дмитриевич смог немедленно приступить к операции. Илляшевич и Алексин стали его ассистентами, а мы с Шашковским и Кренкелем отправились свежевать медведя и затем привезли его тушу на станцию.
Во время операции Грейфу давали шоколад и печение, которые он, несмотря на сильные боли, охотно ел. Операция была тяжелой и продолжалась несколько часов: доктор наложил 17 швов. До выздоровления пес был оставлен в доме.
Так прошло недели три. Грейф заметно поправлялся. Во избежание драк между собаками мы не выпускали Грейфа из дома. Но однажды он сам открыл дверь и выскочил наружу. Мишка сразу же вступил с ним в бой. В результате у Грейфа оказалась распоротой артерия, разошлись швы и он потерял много крови.
Доктор снова начал борьбу за жизнь пса. Была сделана вторая операция, но Грейф не мог уже поправиться. Тяжелы были его последние минуты. В его умных глазах стояли слезы. Алексин обнял голову собаки, прижал к груди. Так Грейф и скончался.
— Как часто люди бывают несправедливы к этим благородным существам, когда говорят: «Собаке — собачья смерть», — произнес Алексин и быстро ушел в свою каюту.
Стал вопрос о том, где хоронить Грейфа. Рыть могилу в вечной мерзлоте в это время было невозможно; в снегу — собаки нашли бы его и растерзали. В конце концов решили похоронить Грейфа на вершине одного из айсбергов.
Похороны были печальны. Грейфа положили в небольшое углубление у основания высокого пика айсберга и сразу же залили водой. Температура воздуха в тот день была минус 32°, и вода быстро замерзла.
Тем временем приближался день восхода солнца. Мы ждали его с нетерпением, но — увы! — накануне небо затянулось облаками, и началась метель.
Однако мы не могли отказаться от празднования окончания полярной ночи, там более что астрономический восход солнца совпал еще с одним праздником — днем рождения Красной Армии, в которой все из нас были во время гражданской войны.
Дни стали заметно прибавляться. Полярная ночь была позади. Но следы ее остались. Несомненно, постоянное отсутствие света оказало на нас вредное влияние. Об этом свидетельствовали вялость, анемичность. Оставлял желать много лучшего и внешний облик: мы были бледны.
Пагубное влияние полярной ночи было видно и на нашем котенке: за восемь месяцев он не вырос ни на один сантиметр и, по-видимому, на всю жизнь остался котенком.
5 марта метели улеглись, а через неделю мы наконец увидели долгожданное солнце. Выкатилось оно из облаков, как громадный помидор, и низко повисло над горизонтом. Встретили мы его криками «ура» и пальбой из винтовок. Нашу радость было легко понять, — ведь увидели мы его после полугода жизни среди мрака и унылого однообразия.
Но с появлением солнца не стало теплее, наоборот, начались трескучие морозы, от которых даже лед лопался и воздух, казалось, твердел и резал лицо, как бритва. Температура иногда опускалась до минус 50°.
Владимир Юльевич Визе, анализировавший климат Земли Франца-Иосифа, писал, что он характеризуется сравнительно высокой температурой зимой и очень холодным летом. Такое холодное лето является рекордным, для территории Советского Союза. Объясняется это окружающими Землю Франца-Иосифа обширными пространствами моря, почти всегда покрытого льдами, и тем, что около 90 процентов поверхности архипелага лежит под мощными глетчерами; Затем следует учесть, что снежный покров Арктики, как гигантский рефлектор, отражает лучи солнца обратно в атмосферу.