Записки рыжей эльфийки
Шрифт:
Я уверилась в мысли, что и тогда, до потери памяти, он мне нравился. Сильно. Но я отчего-то не подпускала его ближе. Боялась? Наверное.
Дракон оторвался от меня и спрятал лицо в ладонях. Надолго.
– Постарайся вспомнить, - наконец сказал он и взглянул на меня, сцепляя пальцы в замок.
– Через три дюжины дней я попробую прийти в Чертоги.
Через три дюжины?
– Какое сегодня число?
– Седьмое эта... то есть, февраля.
– В этот на мой непонимающий взгляд чуть усмехнулся: - В календаре магического мира тридцать, а не двадцать восемь дней.
Я посчитала в уме и
– 13 марта. Мой день рождения. Ты знаешь?
– Конечно, я ведь тебя два года поздравить не мог. Сейчас представится прекрасная возможность. Не так ли?
"Дети, время!"
Дракон осклабился.
– Само ты ещё дитё, Лихо!
– задорно улыбнулся он и ещё раз привлёк меня к себе. Не, я так привыкну и уходить не захочу!
Момент перехода оказался... незаметным. Я просто исчезла в одном месте, согреваемая горячими ладонями дракона и почему-то целующаяся с неким отчаянием, и появилась в другом, возмущено разглядывая пустые палаты.
А губы горели.
Глава шестнадцатая. Ледышки.
Любой час в жизни может быть последним.
Стивен Кинг.
В следующий раз Кирстен заявилась в палаты с каким-то большим и пугающим шприцом. В нём плескалась светло-голубая жидкость со льдом. Ну и то, что "прививку" собираются делать мне - м-да, это совершенно не обнадёживает.
С самой-самой приветливой улыбочкой Кира без слов перевернула меня на живот, задрала ночную рубашку и вколола полурастаявший лёд под лопатку. По телу немедля прокатилась волна леденящего холода и дрожи, по коже поползли мурашки.
– З-зачем эт-то?
– самозабвенно стуча зубами, поинтересовалась я.
– По-друг-гому поизд-деваться н-нельзя?
Прорицательница хмыкнула.
– Переодевайся, - приказала она, любовно поглаживая пустой шприц.
– Начнём твоё обучение, молодая Мгла.
Да почему Мгла-то? Я самый светлый человек на свете, вон, даже волосы светлые!
Никогда блондинок не любила.
Встала, переоделась в брюки и рубашку, невесть откуда взявшиеся на подушке, и поспешила за Ледяной... эм... Выдрой. На добрячку она явно не тянет.
Спрятав меня в каменной келье под озером (я сумела его выглядеть из единственного на всю женскую половину монастыря окна), Кира сунула мне в руки три талмуда и велела прочесть всё до конца за два дня. Я было открыла рот - мол, вы издеваетесь, госпожа Главная Прорицательница, но меня смело заткнули.
С этого момента потекла моя адская жизнь под слоганом: "Хочешь жести - покорми малышек-мантикор!"
Все мои прегрешения - включая невымытую за собой посуду после завтрака и невыглаженное платье для госпожи Выдры - заканчивались только одним испытанием-наказанием. Надо было свежим, с кровью, плохо прожаренным бифштексом накормить монастырский зверинец, то есть мантикор. Эти, с позволения сказать, малышки, каждая размером с хорошего телёнка, жрали-и-и... дайте и мне, боги, возможность столько жрать и не толстеть!
Но были в обучении и хорошие моменты.
Например, мне помогли разорвать контракт с какой-то Бешеной охотой. Я, честно говоря, проделала ритуал с удовольствием - всё равно не помню, кто такие, но интуиция доверчиво подсказывала: правильно, Лизка, делаешь. Прочертив над моей головой пентаграмму,
Каждый день мне кололи то самое светло-голубое зелье. По словам Кирстен, это снадобье возвращало память. Тарье на все мои расспросы только загадочно ухмылялся и сваливал на мужскую половину монастыря. Однако амнезия не излечивалась, и я потихоньку стала тешить себя мыслью о повторной потере памяти и полном возврате домой, на Землю. Что-то больно надоели мне все со своими заморочками.
Однажды мне приказали обернуться. Я по инерции и вопросила: "Во что?", а они мне в ответ: "В ирбиса или в дракона, смотря кого ты больше любишь".
– "А в других нельзя?" - "Нет. У тебя больше тотемных сущностей нет".
– "А почему?" - "А это у тебя спросить надо".
– "Спрашивайте". В общем, в тот день моя шея вновь пострадала от тяжёлой руки Прорицательницы.
Что самое интересное, так это абсолютное нежелание учить меня прорицанию. Абсолютное. Непоколебимое. На любые вопросы о гаданиях меня посылали куда подальше. Мне жутко не нравился такой поворот событий: одно дело, давать читать всякие разные книжки на околопрорицательную тему и заставлять учить теорию, другое - обучать на практике. Сие было похоже на их же "лечение амнезии" - чего-то дають, заставляють, а ничего не получають.
На двадцать третий день моего пребывания в Ледяных Чертогах мне приснился странный сон. Он был похож на видение, но... сомневаюсь я. Если б помнила, сказала б точнее... А так...
Я стою у входа в огромное здание - серокаменное, грозное, у первого этажа оплетённое розами и плющом. У главных ворот стоит черноволосый мужчина и улыбается. Кому? Мне? Почему мне? Ведь я его не знаю... Или знаю?
Внезапно за его плечом проявляется, аки deux ex machine, дух синеглазой, темноволосой женщины, как две капли похожей на него. Вернее, он похож на неё - она старше мужчины раза в три-четыре.
Понимание приходит неожиданно.
Эта женщина - моя бабушка, умершая, но отчего-то вернувшаяся в подлунный мир.
Чувствую, как падает от удивления челюсть.
Бабушка смеётся, запрокидывая голову. Так знакомо...
– Вспоминай, внуча, вспоминай, - щёлкает она меня по носу.
– Не бери грех на душу.
Видение меняется.
Дежа вю. Это уже было.
Я сижу на трибуне футбольного стадиона в Химках, поле полностью устлано землёй и газоном, не видно ни разметок, ни ворот - ничего. Ровно на середине поля двигаются размытые тени. Я спускаюсь на поле и пытаюсь пробиться сквозь внезапно появившуюся стену из молний. Она не пускает меня, и я ударяю о неё ладонями. Ледяная магия вырывается из них, и стена разлетается, а я застываю от увиденного перед собой.