Записки рыжей эльфийки
Шрифт:
О, как я была зла! Если бы он только знал!
Полина, мельком взглянувшая на моё едва ли не красное от негодования лицо, всё прекрасно поняла и прошептала на ухо успокоительное: "Мы ещё станцуем на его могиле". Я плотоядно улыбнулась, незаметно для себя облизнувшись и воспламенив все ближайшие свечки. Те разом оплавились на три четверти, а парочка магичек, крутившихся рядом, завизжала что есть мочи. Да не виноватая я! Они сами сгорели!
На следующий день я узнала, что сего Иуду Искариота зовут Шон Аттоне, ему восемнадцать лет. До Университета уже обучался в школе.
Но продолжим. Рассерженно выдохнув, аки собственная злая левиафан, я прищёлкнула пальцами, заставив свиток вспыхнуть синим пламенем. Паренёк пресёк это дело уже на полпути к исчезновению заветного листочка. Я дерзко улыбнулась, мотнула рыжей гривой и ушла в неизвестном даже для меня направлении. Убью. Сяду в тюрьму, - но убью.
Сюпрайзы не кончались. Мало того, что на факультете смешанной магии, куда меня определили, я была одна (как девочка, разумеется, а Полинку засунули на факультет к её брату - целительский), так ещё и на одном курсе с этим прохвостом. Лишь одно новость меня обрадовала - Аттоне тоже не особо выглядел счастливым, когда куратор назвал мою фамилию.
И вот, на следующий день, рыча аки волк и подпрыгивая аки горный козлик, я, нагруженная учебниками и тетрадками, выданными мне "хорошими" дяденьками Лихневски и Зарвином, ввалилась в общую столовую. Нашла глазами Ириса и бухнулась на его лавочку. Рядом с ним сидели ещё два дроу и один знакомый мне чёрненький дракончик. Р-р-р!
Крылья новообращённого крылатого яростно затрепетали за спиной, прося о материализации.
– Что, новенькая, тяжело?
– едко поинтересовался дракончик, насмешливо рассматривая мои сумки.
– Не больше, чем тебе, старенький, - тем же тоном ответила я, отправляя в рот так понравившуюся булочку с корицей.
– У нас с тобой всё равно одни и те же пары, таки-чито вес тоже одинаковый.
Боги, где же Полинка? Куда подевалась блондинка?
Передо мной сидящие что-то неразборчиво буркнули себе под нос и невежливо (специально, то бишь) свалили мне в горячий кофе стакан апельсинового холодного сока. Взяли и бесцеремонно опрокинули кислую оранжевую жидкость в кружку с чёрной. Нет, с одной стороны кофе с апельсинами и их цедрой я пила, и мне жуть как понравилось, но с другой - хамство Шона довело до белого каления, заставив сузить глаза и зашипеть на наречии Тёмных неприличные до икоты ругательства. Причём я, внутри себя надеясь, что меня никто не поймёт и просто не обратит внимания, всё ж таки нарвалась. На учителя. Моего самого нелюбимого предмета.
– Это что за разговоры, девушка?
– запищала препод по естественным наукам, Аллис Кенно. Она представилась мне ещё вчера.
– Приличные леди из твоего круга не должны знать таких слов!
Я оскалилась. Да вы что, леди Кенно?
– А какие они должны знать? Слово "Надоели!" подойдёт?
Услышавший меня проректор строго взглянул на меня, подошёл и подарил лёгкий подзатыльник:
– Илзи.
Что Илзи? Я Лиза, и никто более!
Аттоне спрятал улыбку в стакан с чаем. Насмехаешься, недруг мой? Оке-е-ей...
– Sellesss.
– Я попыталась изобразить не просто змею, но кобру, раскрывающую свой капюшон, чуть расставив веером под столом пальцы. Спасибо, Рика, за уроки.
Макаронины из ближайшей к нам тарелки ожили и медленно поползли между стаканами и кружками, блюдами и фужерами. Появились рядом со мной, дождались маленького подмигивания и, превратившись в ужиков, незаметно скользнули к недругу в салат из морской капусты. Ирис, всё это время сидевший тише воды ниже травы, чуть качнул головой, не одобряя моё поведение. Я же плевать на него хотела. С таким обращением к себе я стану мстить всем и вся!
Ходячие естественные науки наконец-таки отошли от нас, проректор тоже пропал. А Аттоне, не видя ничего перед своим носом, навернул вилку капусты и куснул ужика прямо за хвост. Выпучил глаза, изумлённо сглотнул. Я цокнула языком, подхватила малинку с пирожного и, по ходу дела сунув её в рот и насвистывая песенку "А я не хочу, не хочу по расчёту! А я по любви, по любви хочу!", направилась на свою первую в Университете пару.
И как только за мной хлопнула дверь, яростный крик разнёсся по всем восьми этажам первого корпуса:
– Я уничтожу тебя, Стомин!
Сидя за первой партой, я определённо чувствовала своей шеей кое-чей взгляд. И как только он прикасался к моей ауре, я вздрагивала мелкой дрожью - в астральном прикосновении было ещё что-то, кроме опустошающей (не поймёте? Да я сама не понимаю!) ненависти. Что-то, что заставляло думать несколько иначе о...
– Адептка Стомин, встаньте, - прозвучал сильный голос учителя по истории магии над моей вздремнувшей головой.
– Вам только что был задан вопрос. Ответьте, пожалуйста.
Я встала, лениво сунулась в ближайшие неприкрытые мысли, и узнала, что за вопрос. "В каком году произошла Великая битва Всех Народов?"
– Эх, - вздохнула я.
– Вам полный ответ?
Карл Лихневски, а именно он был нашим учителем и, по совместительству, куратором, выгнул бровь.
– Настолько полный, насколько можете.
Откашлялась, улыбнулась.
– Великая битва Всех Народов на реке Герне, близ города Вайенбурга, произошла в 4852 году до Эры Рогоносца. Это была самая первая битва, которая положила начало Тёмному и Светлому Царствам. Одним из проигравших королевств является Империя Стихий, в то время тратившая своё золото на постройку вот этого заведения, а не на оружие.
Кто-то из стихийцев возмущённо крикнул:
– Да как ты смеешь...?
С другой стороны отозвались хоббиты:
– Так её, эту Империю! Надоело постоянно под неё прогибаться!
Сзади в один голос откликнулись Ирис и фейри-иллюзионист Арагорн эш Хоолад:
– Ты-то помолчи, умный нашёлся!
Поклонилась, да так, что Шурик, примостившийся на моих плечах, едва на пол не рухнул.
– Я, похоже, тут единственная из Алмодрая, так что воздержусь от эксцентричного ответа.