Записки старого хрыча
Шрифт:
От такого вопроса мне сделалось совсем разухабисто весело, и я продолжил прикалываться над пожилыми немцами:
«Нет, наш городок не является ни военно – морской базой, ни секретным ракетным полигоном. А нет его на карте, возможно, потому, что он по своей площади занимает очень мало места и мы все 30 тысяч жителей Раздолбайска проживаем в одной панельной пятиэтажке».
После такого моего письма наступило затишье в нашей переписке. И я решил, что немцы обиделись на мои дурацкие шутки. Но прошло две недели, и я получил долгожданное письмо:
«Здравствуйте Владимир! Мы связались с местным университетом и нам, к сожалению, ученые не могли дать внятного ответа. Тогда мы связались с главным архитектором нашего городка, и он нам авторитетно заявил, что если 30 тысяч человек живут в одной пятиэтажке, то либо она очень большая, либо квартиры в ней очень маленькие. Не могли бы Вы уточнить площадь Вашей квартиры. С нетерпением ждем Вашего ответа».
Я написал, что жилье у меня скромное, владею в четвертом подъезде двумя комнатами общей площадью 43 квадратных сантиметра.
Ответили они мне буквально в тот же день:
«Здравствуйте, Владимир! Мы перечитали всю переписку и поняли, что Вы шутите. Смеялись мы с женой так, что с первого этажа прибежала наша перепуганная дочь, полагая, что мы сошли с ума. Спасибо Вам за ваш замечательный розыгрыш».
Запорожский казах
В начале 90 – х годов XX столетия, когда Великая Советская Империя уже развалилась на полтора десятка суверенных государств, но эти независимые государства еще толком не обрели настоящей самостийности, произошла эта забавная история.
Как – то прогуливая своего пса, одна очень малоизвестная, но много пишущая саратовская поэтесса Валентина Федотова вместе со своим псом, помесью овчарки с волкодавом, забрела вечером ко мне в гости. Псина сразу же рванула на кухню, сбила мордой крышку с кастрюли, стоявшей на кухонной плите и в одно мановение ока сожрала щи, заготовленные мною на неделю, а то и полторы вперед.
– Хорошая собачка, – произнес я упавшим голосом, – очень воспитанная.
Но Валентина на мои слова никак не отреагировала.
– Я на минутку, – затараторила она, – тебя очень хотел видеть один украинец из Казахстана. Он горит желанием обыграть тебя в преферанс. Прямо зациклился на этой теме. Василий Иванович Муравицкий. Не знаешь такого?
– Да откуда мне его знать! – крикнул я с обидой, мысленно помянув лихо умятые собачкой щи.
– Приходи завтра вечером ко мне. Там и познакомитесь, – поэтесса развернулась на каблуках. – Бакс, за мной!
И они исчезли, как шальные деньги у кутилы.
На следующий вечер я совершил визит к Валентине.
– Тут он, тут, – засуетилась она у порога, – на кухне тебя дожидается.
Я прошел на кухню, где стоял резкий запах жаренной картошки на прогорклом свинном жире. За столом на разбитой табуретке в рваненьком трико и майке сидел слегка захмелевший… казах. Во всяком случае, о национальной принадлежности буквально кричала его очевидная азиатская внешность.
Мужчина приподнялся и протянул мне руку:
– Василий Иванович Муравицкий из Алма – Аты.
Я решил, что это какой – то дурацкий розыгрыш поэтессы. Но этот странный казах будто почувствовал мое недоумение и буднично произнес:
– Не верите, сейчас я вам свой паспорт покажу.
Он ушел в комнату и вернулся очень скоро, протягивая мне краснокожую книжицу, паспорт советских времен. Советский Союз уже несколько лет как канул в Лету, бывшие республики единой некогда страны уже реально отделились, но люди еще продолжали жить с серпасто – молоткастыми документами.
Я машинально взял паспорт, раскрыл его, а затем рот. Под фотографией было черным по белому написано: Муравицкий Василий Иванович, украинец. И уже совсем я обалдел, когда мой новый знакомый без всякого стеснения и акцента заговорил на украинском языке:
– А вы давно булы на ридной батьковьщине? Чи вы нэ размовляетэ украиньською мовою?
Я украиньською мовою размовляю.
Незадолго до этого на Украине я видел по телевидению трансляцию какого – то мексиканского сериала, который дублировался на украинском языке. Хохотал при этом до умопомрачения.
– Хуан, дывысь, яка гарна дивка идэ!
– Та бачу, шо у мэнэ чи глазьив нэма?
– А тож!
На этот раз я испытал настоящий шок. Типичный казах буднично разговаривал на чистом украинском языке.
Все выяснилось во время застолья.
– Мой прадед Иван Васильевич Муравицкий был потомственным запорожским казаком, – начал свой рассказ мой новый знакомый. – Он по партийному призыву приехал в 20 – годы из Запорожья в Казахстан укреплять советскую власть. Работал на высоких хозяйственных и партийных постах. Но, когда ему было уже хорошо за сорок, и он уже был наркомом, он встретил молодую красивую казахскую девушку. И страстно влюбился в нее. Потом женился, родился мой дед Василий Иванович Муравицкий, который тоже стал крупным партийным и государственным деятелем. Ему тоже нравились молодые красивые казашки. В результате такой любви появился мой папа Иван Васильевич Муравицкий…
– Который тоже полюбил молодую красивую казашку и был большим человеком в Казахстане? – сыронизировал я.
– А откуда ты знаешь? – искренне удивился Василий Иванович.
– Да так, интуиция подсказывает. Ты, наверное, работаешь министром в правительстве Казахстана? И женат на самой красивой молодой казашке? – улыбнулся я, глядя на Василия Ивановича, который с каким – то ментальным удовольствием уплетал за обе щеки украинские галушки, очевидно, на заказ приготовленные поэтессой.
– Да, я работал заместителем министра автомобильного транспорта, – как – то буднично произнес Василий Иванович. – И был женат на самой красивой казашке Советского Союза.