Записки усталого романтика
Шрифт:
На склоне вулкана Нгора-Нгора, окруженная зеленью, между кратером и Великим африканским разломом пристроилась совершенно музейная масайская деревушка. Встречать нас, дорогих гостей, вышла из-за забора на поляну перед воротами вся деревня. Выкатились улыбчивые, беззубые дети, расписанные всевозможными красками, как хохломская мебель или палехские пасхальные яйца. Женщины в цветастых тканях. Не понять, они в них одеты или закутаны. Почти все с тифозными прическами. Главная часть лица – улыбки. Размером во всю саванну! Эти лысые черепа с улыбками напоминали ожившие тыквы во время Хэллоуина.
Потом вперед вышел вождь с копьем и охранником с двумя копьями. Сразу направился ко мне, безошибочно угадав, что деньги у меня. Вот она, природная интуиция! Ясновидящий! Или просто давно работает вождем, накопился опыт общения с туристами.
После недолгой «торжественной части» нас повели в святая святых, туда, где ночует скот и проходят главные разборки общины, а может, и парады племени в день годовщины победы над соседней деревней.
Вождь, как заправский гид, начал показывать нам свои владения. Судя по заученным интонациям, мы были в его «послекембриджской» жизни далеко не первыми клиентами. Прежде всего показал жилища-мазанки. Похвалился тем, что они сделаны из навоза. Вот оно, безотходное производство кочевников! Даже навоз используется со стопроцентным КПД! Им лечат, греют, из него строят...
Зайдя в мазанку самого вождя, я понял (но слава Богу, не высказал эту мысль вслух), что масаи воплотили в жизнь выражение «жить в дерьме». В этой хижине, или чуме, или юрте, все равно как его называть, было очень темно, а от сознания, внутри чего находишься, само сознание мутилось. У домашнего очага, похожего на наш древнерусский камелек, сидела мумия – мама вождя. Сколько ей было лет, не знаю: где-то от пятидесяти до ста сорока. По-английски мумия не говорила – вождь переводил. Мумия пожаловалась – редкими стали дожди, дорогие нынче лекарства, а многие в их племени болеют. Я понял намек и положил на камелек двадцать долларов. Вождь их тут же забрал со словами: «Это на лекарства для племени!» После чего спросил, не хочу ли я сфотографироваться с его мамой на память. С улыбкой заверил, что в будущем, когда мне станет грустно, я смогу посмотреть на эту фотографию, и от сознания, что в далекой Африке у меня есть настоящие друзья, мне полегчает. От такого предложения трудно было отказаться – я положил на камелек еще десять долларов. Он их тоже взял себе. Правда, уточнил: «Это для мамы!» – и предложил сфотографироваться уже всем вместе на случай, если мне еще раз взгрустнется. Я достал еще пять долларов. «Это для племени! – подчеркнул вождь с интонацией демократа-политика, который прежде всего заботится о своем народе. – Разделим на всех!» Купюра исчезла в его набедренной повязке, которая все более напоминала сделанную из перьев «копилку».
Ничто так не воспламеняет бизнесмена, как холодный расчет.
Пришел охранник, что-то шепнул ему на ухо. Скорее всего, что меня пора вести дальше.
– Пойдемте, посмотрим нашу школу, – предложил вождь, понимая, что с его мамой мне больше говорить не о чем, а деньги у меня еще остались. – Посмотрите, как мы обучаем детей.
Школа, к счастью, была сделана не из навоза, а из досок. Находилась за забором, практически в поле. Детишки сидели за дощатыми партами, на скамейках. На стене висела таблица с цифрами. Учительница провела для нас показательный урок. Хворостиной ритмично указывала то на одну цифру, то на другую. Дети весело, хором, в такт ее движениям пели названия цифр то на английском, то на родном языках. Все это складывалось в задорную, азартную песенку. От радости детишки подпрыгивали на скамейках, как будто у них в копчики были вставлены пружинки.
– Какие вы молодцы! Обучаете детей английскому, – сказал я учительнице, которая тоже понимала по-английски, но хуже вождя. Видимо, училась не в королевском Кембридже, а в университете Патриса Лумумбы.
– Приказ вождя! – ответила учительница. – Без английского им будет трудно в будущем.
Я не понял, о каком будущем она говорила, если масаи всю жизнь проводят в своей деревне? Скорее всего, без знания английского ни у кого из них нет надежд стать вождем? То есть иметь доступ к бюджету племени – набедренной повязке-копилке.
Очень похожую школу для детей я видел у инков на плавучих островах в озере Титикака. Не желающие жить в городах инки соорудили себе из камыша острова, которые кругляшками
– Ну и какое у этих детей будущее? – спросил я вождя. Вождь хитро прищурился, немного по-ленински, видимо, всех вождей пробивает на этот хитрый прищур.
– Как правило, они все становятся пастухами. Но вы не думайте... Для того чтобы стать хорошим пастухом, нужен особый склад ума и образование. Пастух не баран. Вернее, один какой-то пастух и может быть бараном. Но ни один баран никогда не сможет стать пастухом!
Такую мудрость вождь вывез явно не из Кембриджа.
Интересно, что подобную поговорку я слышал у крестьян племени майя. Как много общего между племенами в Африке и Южной Америке! Прежде всего, и те и другие хранят какие-то секреты. Причем и те и другие не знают, какие секреты они хранят и для кого. Не могли же сами майя соорудить тысячи лет назад обсерваторию для наблюдения за звездами, в то время как у них не было даже колеса, не было домашних собак, но при этом календарь они составили точнее, чем наш сегодняшний. У африканских и у южноамериканских племен очень похожие легенды, мифы, боги... Как будто огромный континент разделился на Африку и Южную Америку не так давно, и майя с инками, ацтеками и тольтеками просто отплыли на Южной Америке, оттолкнувшись от своих африканских родственников. Правда, американские ученые считают, что это Африка отплыла от их континента. Они же на Земле главные! Так что им не к лицу от кого-то отплывать. Все остальные должны от них отчаливать!
Американская реклама: «У вас еще есть нефть? Тогда мы идем к вам!»
Да, у всех застрявших в истории народов есть общее. Например, нет самоубийств. По-моему, они даже не знают, что это такое и зачем такими глупостями заниматься, когда вокруг такая красота: цветы, птицы поют, зверюги за холмиками нежатся, солнышко светит... Я заметил, что среди, как мы их считаем, нецивилизованных чаще встречаются довольные и радостные лица, чем в обустроенной, как комфортабельная квартира, Европе, где чаще стали улыбаться, когда это выгодно с точки зрения бизнеса. По Карнеги! Среди наших олигархов, полуолигархов и олигархов-лайт я давно не видел так много довольных жизнью, искренне улыбающихся лиц, какие видел у масаев, инков, индусов, тибетцев... Наверное, этот секрет они и хранят все вместе: как прожить жизнь не суетясь, в согласии с природой, а значит, с собой. Еще, я думаю, у всех этих племен, как и у аборигенов Новой Зеландии, и Полинезии, и острова Пасхи, и Австралии, есть величайшая миссия на Земле: когда нашу планету-матушку начнет трясти от наших конституций и глобализации и она начнет нас стряхивать землетрясениями и наводнениями, как отряхивается собака, выходя из воды, выживут только эти племена. Ну еще наши сибиряки. Потому что жизнь и тех и других не зависит от еды, которую можно добыть лишь при помощи кредитной карточки. Так что конца света не будет никогда! Будет его генеральная репетиция. Потом все повторится сначала: выжившие начнут плодиться, народившиеся поколения через тысячи лет снова начнут гнаться за цивилизацией, демократией, реформами, шоу-бизнесом и рейтингом! И кто знает, может, когда-нибудь в очередной раз переродившемуся человечеству удастся все-таки понять, что природа создана Господом, Творцом. А цивилизации, демократии и реформы – торговцами... И человечество не может победить природу, потому что оно часть природы. Не может часть победить целое.
Вождь предложил сфотографироваться с детишками. Я дал ему двадцать долларов.
– Это для детей, – сказал он и спрятал их в те же складки своих перистых закромов. Поэтому я протянул еще двадцать долларов лично учительнице. Потом по пятьдесят центов раздал детям. После чего сказал вождю, что экскурсию пора заканчивать, поскольку карманные деньги у меня заканчиваются, а кредиткой я вряд ли смогу расплатиться.
– Да, – согласился вождь, – у нас нет аппаратов для протягивания кредитных карточек.