Записки врача скорой помощи
Шрифт:
Иногда за мной кто-то приходил, и я шла в какой-нибудь дом к больному. Я обнаружила в шкафу полный набор инструментов стоматолога и даже пару раз удалила шатающиеся зубы у старушек, потому что просили очень. Как-то пришел мужчина из соседнего дома и купил у меня – я была еще и аптекарь – несколько флаконов пенициллина. А потом позвал меня же, чтобы я поставила этот пенициллин его свиньям. Он сел верхом на свинью и показал место на загривке свиньи, куда колоть иглой. Потом его жена угостила меня обедом в русском стиле, но без водки.
Однажды я пришла к женщине, которая недавно родила ребенка. Она вызвала меня, потому что у ребенка поднялась температура, 38 градусов. Тогда я впервые увидела крестьянскую люльку. Это такой деревянный ящичек на длинных ремнях цвета хаки,
Были дни прививок, когда все приносили своих младенцев в медпункт, а я ставила им прививки из разных ампул и бутылочек и записывала в тетрадку.
Сейчас я вспоминаю об этом с ужасом, ведь я никогда раньше ничего подобного не делала, только смотрела на практике, как эти крохотные иголки вонзаются в младенческие ягодицы.
Примерно через полгода я была уже ас в этом деле, и не только в этом. Когда московский знаменитый врач призывает ввести снова распределение и отработку в «первичном звене», я понимаю, что он не работал на ФАПе в дальней деревне через неделю после училища.
Как девочки играют «в магазин», так я продолжала «играть в фельдшера ФАП». Но девочки мне бы позавидовали, ведь у меня был настоящий здравпункт, настоящие инструменты и настоящие лекарства. Кукол не было, зато были настоящие больные, которых я лечила с важным видом, а они, кажется, не понимали, что они в игре.
Хотела бы я снова сыграть в эту игру, как в первый раз.
В деревне было 3 автомобиля: школьный автобус, грузовик с тентом и скамейками, на котором ежедневно возили доярок на какой-то дальний луг доить коров, и молоковоз. Молоковоз собирал молоко у каждого двора за какие-то небольшие деньги и уезжал потом еще где-то собирать молоко. Еще в деревне был один личный легковой автомобиль, у водителя молоковоза, «Жигули». А вот у водителя грузовика личного автомобиля не было, он всего полгода, как пришел из армии, и ему повезло устроиться на работу шофером. Ему повезло, что в деревне был выбор девиц, школьниц старших классов, так что он еще и собирался жениться в ближайшее время. В то время, это был 1980 год, никто не стал бы препятствовать свадьбе с семнадцатилетней, а она выскочила бы замуж, не задумываясь о своем будущем, учебе, профессии. Выйти замуж первой из класса – это была лучшая карьера для девушки в деревне, где все работали доярками, и только одна – продавщицей в магазине, но это место было занято. Кому повезло, вообще не работали, рожали детей и вели хозяйство – огород минимум 40 соток, картошка, свиньи, коровы, куры. Привычный быт той сибирской деревни – это минимум удобств и чистота в доме, особенно в кухне, в одежде, порядок в огороде и во дворе. Никаких сломанных заборов, никаких лишних украшений.
Разумеется, девушки не мечтали о работе дояркой. У каждой из местных женщин в медицинской карте было написано хроническое заболевание: хронический бруцеллез, полиартрит. А у некоторых еще и ревматизм, порок митрального клапана – последствия сибирских зим и холодной воды, в которой они ежедневно возились дома «по хозяйству» и на работе, «на дойке». Они всю свою жизнь работали доярками в колхозе.
Этот жених был старшим сыном в семье доярки, а младшему было 6 лет. У его матери было шестеро
Я забыла упомянуть, что вся деревня пила с четверга по вторник – водку, самогон и брагу, традиционно. Не вусмерть, но обязательно, поводом был всегда выходной день. Однажды я увидела в доме у санитарки эту брагу. В углу на веранде у стола, где обычно все обедали, стояла огромная бочка с деревянной крышкой. Там эта брага и пузырилась, там ее и черпали кружкой, и тут же пили, и мне дали тоже. На вид как какао, на вкус как квас, но нужно немало выпить, чтобы упасть. Остальное невыпитое перегоняли на самогон, чисто на пшенице с сахаром и дрожжами.
Надо не забывать, что такая жизнь была этим людям за счастье. Им приходилось много работать в своем хозяйстве, но они не голодали, а даже наоборот – везли на рынок в город немало продуктов из своего натурального и экологичного хозяйства. Они кормили город, и меня в том числе. Таких мясных и молочных деликатесов я не встречала в магазинах ни до ни после этого никогда.
А ведь совсем недавно они не имели даже паспорта, в колхозах не платили пенсии, они голодали и постоянно боялись милиции.
Глава 8. Гужевой транспорт и аптека
Самым классным в той деревне были мои еженедельные поездки в аптеку «за товаром» в коляске, запряженной лошадью. Как ни странно, мне доверяли ездить на ней совершенно одной, без прав. Дело в том, что моя деревня была настолько глухой и дальней, что до ближайшей даже участковой больницы было примерно 15–20 километров по полям, по проселку, а часть дороги можно было проехать по асфальтной дороге. Там же находилась и аптека, которая снабжала меня «товаром» – лекарствами для продажи, фармакологией. Раз в неделю я должна была явиться в аптеку, забрать несколько коробок и ящиков и сдать выручку за предыдущий уже проданный товар. Самое интересное выяснилось в первый же месяц: оказывается, за эту работу мне платили зарплату, почти столько же, сколько за работу фельдшера ФАП. То есть работа на ФАП оплачивалась в два раза больше, чем я бы зарабатывала в городе. Но деньги в то время были не так важны, как сегодня. Ведь это была игра в «фельдшера ФАП».
Неважно, каким способом я должна была возить эти коробки, хоть на такси.
Но в этой деревне традиционно это делали на конной повозке. Там был конный двор и несколько десятков лошадей. Я являлась на конюшню с утра, без предупреждения, и мне тут же запрягали любую лошадь в открытую коляску на резиновом ходу. Какой-нибудь малец запрягал, помогал мне забраться на кожаное сидение, на верхотуру, вручал мне в руки вожжи и говорил: «Нно!»
Им даже в голову не пришло, что человек может видеть лошадь впервые в жизни. Но так же, как я когда-то с первого раза освоила коньки, лыжи и велосипед, вошла в горящую избу, так же нагло я взяла вожжи и поехала, потому что дорога до той деревни была единственной по бескрайним полям. Ну, и на первый раз я взяла с собой санитарку. Но в другой раз она наотрез отказалась, потому что «ее тошнит». Я уже говорила, что она страдала запоями.
Представьте картину: я скачу одна в конной коляске по русскому полю, помахивая вожжами огромному сонному коню Цыганку, потом в одном месте выезжаю наверх на асфальт, по которому едут автобусы и «Жигули», а мы им важно надуваем щеки и косим лиловым глазом. На перекрестке преимущество у гужевого транспорта! Я на работе! Я фельдшер ФАП, меня этому три года учили! Потом еще километра два по проселку, подъезжаю к забору аптеки, привязываю коня к столбику и иду к заведующей получать «товар», сдавать выручку и получать зарплату. Так мы ездили полгода.