Записки женатого. Иронический дневник
Шрифт:
Глава 21
Рассказал как-то приятелю о том, что стараюсь баловать свою жену. Тот начал копать глубже, спрашивать что именно я делаю: дарю подарки или исполняю каждую женскую прихоть? А я задумался… Да нет у моей Ольги «прихотей». Просто делаю так, чтобы моей супруге хорошо жилось. А он мне: «Подкаблучник!»
Я завелся сразу, начал возмущаться – уж слишком задело меня это унизительно-пренебрежительное слово. Будто мямля, недотепа, слюнтяй какой-то. Я ведь не такой! А потом поразмыслил, в голове думки покрутил и решил, что ничего в этом слове дурного-то и нет.
Да!
А вы знаете, после этого откровения самому себе даже жить как-то легче стало. Пусть эти «мачомены» доказывают с пеной у рта и в грудь себя бьют, что гордые, независимые и плевать хотели на женские указы. А я тихонько буду наблюдать за ними и жить в мире и согласии с супругой, борщик домашний прихлебывать, в наглаженной рубашечке ходить, ароматы источать вкусные да модные. Это ж все жена об этом заботится, чтобы мне уютно под каблуком было.
Да и указы женины в основном на благо семьи, комфорта и счастья общего. Если игра не в одни ворота – отчего ж жену-то не послушать?
Между прочим, тот приятель, что указал, где мое реальное место, так и не смог ладно прожить дольше трех лет ни в одном своем браке. И он мне будет рассказывать о вреде каблуков?
Дурак! Плыви по течению, выполняй свои мужские обязанности, да радость женщине дари почаще. Вот он – залог семейного успеха. Под каблуком – это ж самое удобное, надежное и спокойное место. А вот если нет над тобой каблука – считай свободный, холостой и независимый, но неприкаянный. Значит и не любишь никого, получается.
Дед мой, помню, так бабулю крепко любил, что готов был ей ноги мыть. Правда, за воротник закладывал знатно. Но после того, как провинился, шелковый ходил. Ба этим пользовалась, поэтому в доме, во дворе и огороде было все чин чинарем. Соседки в гости ходили и тихо завидовали, что дед – каблук. Даже пытались отбить и переманить хозяина, но Ба деда держала крепко в узде.
Вот и мне на генетическом уровне покладистость деда передалась. Слава богу, что хоть к рюмке без меры не тянет – эту генную метаморфозу я бы не перенес. На некоторый алкоголь аллергию имею (но лишь на некоторый).
Так что в 49 лет можно гениальные выводы делать из своего жизненного опыта. Я всем мужикам буду теперь советовать под каблуком правду искать. Толковая жена своему благоверному дурного сделать не прикажет.
Глава 22
Ничто меня так в последнее время не радует, как отсутствие язвительных «приветов» от моей тещеньки. Красота! Чтоб я всегда так и жил! А все дело в чем: я ж ключи ей от своей дачи по доброй воле вручил. Комплект ключей этот не единственный, конечно же, а запасной. На днях наведался, чтобы посмотреть, как дела обстоят в моем имении, ибо беспокоиться начал. Пропала Вера Мегеровна буквально бесследно.
Приезжаю, а там… Все благоухает, чистота кругом и всюду, ни пылинки, ни соринки, ни травинки лишней не наблюдается. Вот, что любовь животворящая к соседу делает! Это ж как нужно чувствами воспылать, что дача зятя нелюбимого родным домом стала?!
Все бы ничего, только встретила меня не та раскрасневшаяся Вера Ивановна, что прилетала на крыльях любви за ключами от дачи, а высохшая женщина в летах с мешками под глазами и впалыми щеками. А ведь времени-то прошло совсем немного.
Изменения налицо и на лице, но я виду не подал. Спрашиваю мягко: «Не пора ли Вам отдохнуть, Мама?» На что получил весьма короткий и понятный ответ сквозь зубы: «Будет пора – отдохну, Сынок». Стало ясно, что у Мегеровны в целом все стабильно и хорошо. В этот момент почему-то вспомнил про цветок, что стоит у меня дома, «тещин язык» называется. Похожа, ой похожа! Наверное, название придумывал такой же «счастливчик», как я. И явно это произошло не вчера, а много-много лет назад. Годы идут, столетия меняются, но одно лишь вечно – «душевные» отношения между тещами и зятьями.
Решил позвонить Ольге. Сказал, что, если бы был художником, писать портрет тещи не взялся бы, ибо выглядит она неважно. И тут узнал от своей супруги, почему Мегеровна в моль превращается. На диете сидит! Сосед Николя оказался весьма скупым на внимание, и теща решила, что причиной тому – ее лишний вес. А мне кажется, что сосед просто «в танке» и не понимает, что вокруг происходит.
Ольга забеспокоилась и приехала на дачу на такси, чтобы увидеть ситуацию воочию. Через 20 минут была на месте. Жена посмотрела на свою мать, потом на меня, и тут по ее взгляду я понял, что позвонил не зря. Пока мои дамы ушли в дом на секретный разговор, я, пользуясь случаем, сгонял в местный магазин, набрал разных деликатесов (самых дорогих, что были на прилавках, потому что остальные не внушали доверия), овощей, фруктов и соорудил маленький пикничок в беседке. Не забыл и про бутылочку крепкого. Подумал, что в сложившейся ситуации градус лишним не будет. Не для себя взял, пить в тот вечер я не намеревался, потому как был «прикован» к рулю.
Ох, как я не ошибся! Пока я там хороводил с тарелками да нарезками, мои женщины чуть в слезах не утонули, причем обе. Одна от неразделенной любви, а вторая так – за компанию, энергию выплеснуть, я ведь поводов для слез не даю. Им бутылочку, что я припас, – как доктор прописал. Без лишних слов пригласил всех на импровизированный фуршет. Теща сначала отворачивалась, всхлипывала, неодобрительно поглядывала через забор в сторону Колькиного участка, а потом пригубила рюмку и окинула голодным взглядом все добро, что было на столе. Мама дорогая!.. Тогда я понял, что значит «есть глазами».
Посидели, тещу «разговели», и так хорошо стало, так душевно. Звера Мегеровна после нескольких глотков на пустой желудок в Веру Ивановну превратилась. И как понеслось… Все, как на духу, и выложила, меня не стесняясь. Мол, всем сердцем к соседу, всеми фибрами души, а он, тюфяк, только ходит мимо да улыбается, совести у него нет.
А я так пораскинул мозгами да поинтересовался, может, Николаю и невдомек, что он предмет обожания, может, он и знать не знает, как ему повезло?.. На что теща возмущаться стала: говорит, все «приемчики» свои использовала. Тут меня интерес взял, что за «приемчики» такие? Спросить стыдно, смотрю на нее глазами круглыми. А она и говорит, что платья на огород надевала соблазняюще-короткие, в шезлонге часами в купальном костюме просиживала, водой из колодца поливалась – показать хотела, что здорова, бодра и весела, а этому «пню» все нипочем: «здрасьте и до свидания».
Тут меня смех и накрыл. А Вера Ивановна снова сквозь слезы: «Ничего смешного. Это, может быть, последняя любовь в моей жизни!» А я ей отвечаю: «Нуууу, милая моя, это Вам не к Николаю, а к какому-нибудь Семену Аркадьевичу на соседней улице нужно!» Сосед Колька – мужик простой, деловитый, хозяйственный, любит, когда ему все в лоб говорят, а не вокруг да около. Он на такие «танцы с бубнами» и внимания не обратит. Собственно, и не обратил.
И тогда я впервые заметил, что теща на меня смотрит не так, как раньше: без пренебрежения и даже с интересом. «Ага, – подумал я, – значит вовсе и не на конце иглы, в яйце, в утке и в зайце тещино доверие спрятано!»