Записки жены программиста
Шрифт:
– Ты сама виновата, – сказала я.
– Это Гамлет – он же совсем дикий был. Только-только с гор спустился.
– Зато страстный, – вздохнула Вика. – Бывало, как зашевелит усами, да как скажет: "Я тебя, Вик, никто не отдам", – у меня сердце так и заходится.
– Ну да – язвительно сказала я.
– Только потом выяснилось, что у него этой страстности – на половину Москвы хватит. Хорошо еще, что ты с ним быстро развелась.
– Развелась – ну и развелась, – рассеянно сказала Вика. – Зато пережила бурную игру страстей. А теперь – никакого в жизни
– Да брось ты, – возмутилась я.
– У тебя же этот… как его… Митя Кошкин. Богатый, умный, непьющий, деловой, красивый, – стала перечислять я. – Все подружки просто обзавидовались.
– Понимаешь, – вздохнула Вика, – мужик всем хорош, врать не буду, но куража в нем нет. Давеча в ресторане на меня очередной дикий Гамлет выпал – пригласил танцевать. И что, ты думаешь, Кошкин сделал?
– Пристрелил его? – высказала я свое предположение.
– Щас, пристрелил! – негодуя, ответила Вика. – Он сказала: "Викуся, детка, потанцуй пока с мальчиком, а то мне с человеком надо пообщаться". Это, видите ли, был деловой ужин.
– И чего ты возмущаешься? – полюбопытствовала я. – Тебе разрешают пообщаться с твоим любимым дитем гор. Вот и развлекалась бы.
– Можно подумать, – фыркнула Вика, – Кошкин что-нибудь пустит на самотек. Танцы с диким Гамлетом происходили под внимательным взглядом Коли с Витюшей, Димкиных охранников. Ты просто Витюшу никогда не видела. Под его взглядом любой Гамлет начинает очень чисто говорить по-русски и во время танца ближе чем на три метра не подходит.
– То есть, – подытожила я, – богатые тоже плачут?
– Еще как, – вздохнула Вика и вдруг захохотала.
– Ты чего смеешься, дуреха? – спросила я, чувствуя, что снова прихожу в хорошее настроение: с Викой долго грустить было невозможно.
– Да я вспомню, как первый Гамлет со мной на все лекции от ревности ходил, – заливалась Вика, – так просто умираю от хохота. Один раз заметила его выражение лица на лекции по теоретический механике, когда Гольдерг рассказывал про кориолисово ускорение, так смешнее ничего в жизни не видела.
Я живо представила лицо спустившегося с гор Гамлета, рассматривающего длиннющее уравнение, и мне тоже стало очень смешно. А тут Вика захохотала просто на всю улицу.
– Чего еще вспомнила? – поинтересовалась я, тоже смеясь.
– Я вспомнила, как Кошкин играл со мной в эротические игры, – простонала Вика, сгибаясь пополам от хохота.
– Как?
– Он насмотрелся "Девять с половиной недель", – проговорила Вика, задыхаясь, – и решил изобразить нечто похожее.
– Ну?
– Ну и стал катать у меня по животу яблоко, изображая дикую страсть, идиот, – выдавила из себя Вика, у которой по щекам уже катились слезы от смеха.
– И чего?
– Да ничего, – из последних сил проговорила Вика. – Просто яблоко он за две минуты до начала этой сугубо эротической сцены достал из морозилки, поэтому я сначала подпрыгнула метра на два, а потом ему как следует въехала подушкой. Митя обиделся и заявил, что у него пропало сексуальное настроение. У него… сексуальное…
Я тоже хохотала так, что чуть не свалилась с крыльца загса. Нет, с Викой точно не соскучишься!
В этот момент к загсу подкатила кавалькада из трех колымаг, которые Сергей в минуту рассеянности назвал машинами, и мне сразу расхотелось смеяться. Из "Форда" выполз Сергей с дядей Юрой, и вот тут мне поплохело совершенно определенно.
– Боже мой, что это? – застонала я, глядя на их перемазанные костюмы и грязные руки.
– Колесо прокололи, – весело сказал Сергей. – Буквально в двухстах метрах отсюда схватили гвоздя. Вот и пришлось в аварийном порядке производить замену.
– Ирка, клянусь, как на "Формуле – 1", – похвастался дядя Юра, у которого грязная полоса проходила через все его круглое лицо. – Двенадцать минут и двадцать две секунды, чтоб я сдох!
– Дядя Юра, молчи, – властно сказала я. – С тобой потом разберемся. А ты? – обратилась я к Сергею. – Ты-то куда полез? Посмотри, на кого ты теперь похож? Как это все отчищать? Почему этот Денис не мог колесо поменять? Он же водитель.
В этот момент из "Форда" вылез Денис. И тут я поняла, почему
Денис не мог поменять колесо. Этот парень был такого изящного телосложения, что для смены колеса потребовалось подобных денисов штук пять, не меньше.
– Понимаешь, – объяснил Серега. – Денис скрипач. Ему нельзя пальцы калечить.
– А женихам, – лучезарно улыбнулась я, – можно?
– Блин, Ир, – возмутился Сергей, – чего ты меня пилишь-то сегодня весь день? То пиджак тебе не понравился, то машина, то колесо нельзя было менять! Ты не рановато приступила к столярным работам, а? Медовый месяц еще не начался, а у меня уже очень плохие предчувствия.
– У меня они еще хуже, – мрачно сказала я.
– Але, молодожены, – вмешалась Вика. – Это что еще за упаднические настроения? Ну-ка, марш в загс на роспись!
– Надо родителей подождать, – сказала я.
– И моих ребят, – добавил Сергей.
– Каких ребят? – заинтересовалась я.
– Знакомых, – объяснил Серега.
– Они должны на бракосочетание прийти. Обещали.
– А зачем нам ребята на бракосочетании? – спросила я.
– Увидишь, – коротко ответил Сергей.
– Подожди, – осторожно сказала я, почувствовав, что в голове у меня уже все перемешалось. – Так что, перед загсом все-таки состоится демонстрация линуксоидов? Всякие красные шапочки и мандрыки?
Сергей с совершенно изумленным видом посмотрел на меня.
– Ир, – спросил он осторожно, – ты перед выездом ничего не пила? Какие демонстрации линуксоидов? Какие "Мандрейки"? Что с тобой?
– Пила, – призналась я. – Но вчера вечером. Ладно, не обращай внимания. Раз не будет демонстрации, значит все в порядке. Ты только скажи, кого мы ждем и зачем.
– Ждем моих свидетелей, – объяснил Серегей.
– Каких свидетелей? – удивилась я. – Разве у тебя не Денис будет свидетелем?