Заплачено кровью
Шрифт:
– Есть несколько вариантов, - задумчиво ответил Шапошников, - сам знаешь. Может быть, погиб, а может быть, попал в плен. Не исключено, что и застрелился.
– А такого не допускаешь - сам сдался в плен.
– Ну, что ты... Согласен, что полковник Малинов все эти дни с момента вступления в бой был в удрученном состоянии, так и у всех нас настроение было - радоваться нечему. Повлияло на него, что отступаем, а неудачи не только у нас, но и на всех фронтах. Но чтобы бросить полк и сдаться в плен невозможно. Ты знаешь, конечно, что в империалистическую он был прапорщиком и попал к немцам в плен, так я помню из разговоров с ним, что больше всего он боится именно плена. Видимо, воспоминания у него были тяжелые.
–
– А ты с Никитаевым говорил? Все же очевидец...
– Погиб он на следующий день, напоролся при переходе шоссе на автоматную очередь. И боец-водитель, который был с ним тогда, тоже. Прямых свидетелей этого случая теперь нет.
– Трудно поверить, что Малинов мог заехать к немцам умышленно. Никитаев не за спиной же стоял, а с какого-то расстояния наблюдал. Ну, сам подумай: какие у него причины сдаваться добровольно в плен: командир полка, коммунист, наконец, да и в плену побывал, с тех пор немцы лучше не стали, конечно.
– Это все я допускаю, что Никитаев мог трактовать увиденное не так, как было на самом деле.
– А с Тюкаевым ты говорил?
– Говорил. Из его рассказа поведение Малинова кажется все же странным. Такое у него впечатление осталось, что Малинов почему-то хотел остаться один. Но, самое интересное, есть и вторая версия его исчезновения.
– То есть?
– удивился Шапошников.
– Разговаривал я с подполковником Цвиком из штаба корпуса, ты его знаешь. В первую ночь, когда только собирались прорываться, большая группа командиров, в том числе Цвик и Малинов, ходили к шоссе на рекогносцировку и их обстреляли автоматчики. Когда перестрелка кончилась, Малинова с ними уже не было. То ли убили, а наши его в темноте не нашли, то ли утащили немцы. Вот и гадай.
– Слушай, но не мог же он исчезнуть дважды!
– Вот именно. Детектив какой-то получается... Видел я капитана Малахова, ну, знаешь, приставил его Гришин к нам на помощь от своего штаба.. Так он рассказал, что днем перед прорывом он видел Малинова: сидит на пеньке, обхватил голову руками. Малахов доложил, что послан ему на помощь, а тот только отмахнулся: "А командуй ты сам...". У Малахова осталось впечатление, что надломлен он был, растерян перед прорывом.
Шапошников, слушая Потехина, вспомнил, как в то утро, еще на дальних подступах к шоссе, когда он ехали в машине с Малиновым и Васильчиковым, те о чем-то спорили. О чем был спор - Шапошников не мог вспомнить, он в это время дремал. Ночь была бессонной, а в дороге и совсем разморило.
– "Но Васильчиков его за что-то все время ругал, стыдил и обещал, что если так будет продолжаться, то доложит, куда следует. За что ругал - не помню, заспал, но таким возбужденным Васильчикова я не помню...", - думал Шапошников.
– У меня за эти дни сложилось впечатление, что полковник Малинов от командования полком самоустранился, - продолжал Потехин, - Как его увижу ходит все время какой-то молчаливый, потерянный, всегда один.
– Ну, что потерянный и молчаливый, это еще ни о чем не говорит, возразил Шапошников, - Ответственность давит. Но все же доля истины в этом есть. Раньше я и сам никогда таким его не видел, да и представить в таком состоянии не мог. Скорей всего - повлияли на него наши неудачи. И ничего удивительного в этом нет, такое напряжение не каждому по плечу. Я вот тоже, бывает, еле на ногах стою от усталости. И, конечно, Малинов помнит ту войну и плен. Снова неудачи, да в каких масштабах... Все же та война началась для нас с наступления. Фронт к Смоленску в ту войну так близко не был. Но ведь по мирному времени это был очень хороший командир полка, умелый методист-воспитатель, уважали его заслуженно и командиры, и бойцы. Хотя, конечно, побаивались, так это и положено. Очень культурный, по характеру, по-моему - скорее мягкий даже...
– Странно...
– перебил Потехин, - Капитан Лукъянюк давал совершенно противоположную оценку Малинову, как личности. Рассказывал, что года два назад из-за его грубости он даже попросил командование перевести его в другую часть. Да и полковник Гришин Малинова явно не любит, по-моему. Слышал от Смолина, что после первого боя Гришин сгоряча вообще пообещал Малинова пристрелить. Узнать бы вот за что...
– За потерю управления полком, наверное, - предположил Шапошников, - У нас же тогда батальон в мешок залез, еле вытащили. Да, я тоже слышал не один раз, как Малинов в ответ на приказы Гришина отпускает критические реплики. Не знаю, что с ним могло случиться, - продолжал Шапошников, - Мы с ним близки не были, только по службе. А так - попробуй узнай, что у него на душе. Ну, а Васильчиков что говорит?
– Ничего определенного, и что-то, кажется, недоговаривает. Боится быть субъективным, мне сказал. Видимо, все еще помнит тот случай с партбилетом. Помнишь - последнее партсобрание перед отъездом на фронт, когда у Васильчикова партбилет из стопы со стола пропал. Искали-искали, все вокруг перерыли, всех обыскали, а партбилет в кармане у Малинова оказался. Говорит, что случайно взял вместе со своим со стола. А, может быть, и не случайно. Без партбилета, сам понимаешь, комиссара не на фронт бы отправили, а сам знаешь куда. Лукъянюк тоже рассказал нечто подобное, как после одного из совещаний перед войной с участием Малинова пропало штатное расписание фроленковского полка. Я чувствую, что у Васильчикова с Малиновым отношения были натянутыми все время... Никаких мне своих соображений Васильчиков говорить не стал, давай, говорит, еще подождем. Может быть, он где-нибудь в лесу, перейти не может.
– Ну что ж, пока будем считать - пропал без вести. Прямых доказательств, что он сам сдался в плен - у нас нет. Да и не верится в это. Скорее всего - погиб. Сейчас обстоятельства этого дела вряд ли возможно прояснить. Одни загадки... Может быть, Шажок поможет - поищет среди убитых на шоссе, или местных жителей поспрашивает.
"Почему генерал Еремин возложил операцию на меня, когда Малинова еще можно было легко найти? Ведь пропал он гораздо позднее, по времени несколько часов спустя...
– думал Шапошников, - хотя нет, я же его в день прорыва не видел вообще, только накануне вечером... Что-то случилось такое, чего я не знаю...".
– А о генерале Еремине что известно?
– спросил он Потехина.
– Тоже ничего толком не ясно. Штаб корпуса прорывался на рассвете, причем группами, как я понял. Кто-то видел Еремина бежавшим за своей машиной в группе командиров и бойцов, потом его видели уже раненым. Носилки с ним нес капитан Белкин, помначштаба полка Малых. Вчера прибыли два бойца, удрали из плена, прямо из колонны, так рассказывают, что видели капитана Белкина среди пленных. Вот и гадай тоже, что с ним могло случиться - погиб ли, в плену ли. Да-а, такая каша тут была - попробуй разберись. Так что ничего удивительного.